Полное затмение

Аньес ничего не забыла. Даже в худшие моменты сомнений и тревог присутствие Франческо де Леоне всегда приносило ей успокоение. Странно, но как женщина она не испытывала к нему никаких чувств. Однако Аньес всегда казалось, что от Леоне исходит благожелательная, успокаивающая волна, которая полностью накрывала ее. Она могла бы заснуть в этих волнах, словно убаюканный ребенок. Может, это связано с тем, что они оба хранят мучительные тайны, о которых Артюс даже не догадывался? Тайны о ее детях, зачатых не на супружеском ложе. Тайны пророчества. Возможно.

Бенедикта, пожилая служанка, подала им первую перемену: гороховый суп, приправленный шалфеем и розмарином, и графин вина, привезенного из Эпернона.[105] Леоне вполголоса поблагодарил Господа за его благодеяния.

Аньес охватило чувство, приведшее ее в замешательство. Ей казалось, что она отделилась от своего тела. Они молча ели суп, порой улыбаясь друг другу, чтобы восполнить отсутствие слов.

Аньес пыталась окончательно прийти в себя. Бенедикта принесла вторую перемену: рагу из баранины, приправленное иссопом[106] и политое винным соусом. Как объяснила Аньес рыцарю, этот соус становился настоящим деликатесом только тогда, когда в нем не чувствовалось привкуса кислого вина.

Леоне, обрадовавшись, что их разговор больше похож на светскую беседу, воскликнул:

– Черт возьми! И как только все это удается вашему повару?

– О, он так ревностно хранит свои секреты, что они почти неизвестны нам. Правда, нам удалось добиться от него некоторых подробностей. Нужно смешать корицу, перец, немного имбиря и залить красным вином, разбавленным говяжьим бульоном. Потом добавить мелко нарезанный лук, свиную печенку и кусочки черствого хлеба.

И вдруг, сама того не желая, Аньес услышала свои слова:

– Я жду, рыцарь.

Леоне поднял на нее свои бездонные глаза. Он мог бы притвориться, что ничего не понял. Но только не с Аньес. Это необыкновенное создание заслуживало его уважения и честности.

– Мне поручено искать и найти Клемана, мадам. Но до сих пор ни одна из моих попыток не увенчалась успехом.

– Мои тоже. Но кто поручил вам эту миссию?

Аньес с трудом узнавала свой голос, такой нежный, такой отрешенный. Голос чужой женщины.

– Приор Лимассола. Другие тоже ищут Клемана. И очень рьяно. Наши враги, мадам, хотя Арно де Вианкур полагает, что это враги только ордена госпитальеров. Ведь Клеман хотел спрятать манускрипты, которые я доверил ему, не так ли?

– Очевидно, – солгала Аньес.

– Если они доберутся до вашего сына раньше меня… Да хранит его Господь. Признаюсь, сначала я думал, что вы его прячете. Но теперь я знаю, что ошибался.

Серо-голубые глаза, бездонные, как океан, смотрели ему прямо в лицо.

«Боже, благодарю тебя. Дорогая моя, твое отсутствие причиняло мне столько страданий, но Господь хранит нас. Он помешал мне найти тебя, чтобы ты оставалась в безопасности, чтобы приспешники камерленго не смогли схватить тебя. Прячься, мой ангел. Надежно прячься. Ведь им почти удалось убить меня. Как бы я сумела тебя защитить, если не способна учуять змею?»

– Где мой супруг? Я требую, чтобы вы сказали правду, которую от меня вот уже несколько дней скрывают.

Леоне сжал зубы и потупил взор. На его высоком лбу появилась тонкая морщинка.

– Мсье? – настаивала Аньес.

– Я не могу, мадам, – ответил рыцарь, глядя на ломоть хлеба.

Тогда Аньес воскликнула тоном, не терпящим возражений:

– Немедленно скажите правду, мсье, и посмотрите на меня!

Когда Леоне поднял глаза, Аньес прочитала в них такую глубокую печаль, что невольно вздрогнула. Она замерла, приготовившись к худшему. И худшее не замедлило открыться ей.

– Граф отправился в Дом инквизиции по приказу короля. Всем нам он велел молчать, чтобы вы не волновались.

Аньес глубоко вздохнула. Сон, который она видела, сбывался. Ее туфли увязали в илистой грязи застенков. Месиво из плоти, обхватившее ее щиколотку. Артюс.

– Мадам, – забеспокоился рыцарь, – вам плохо? Вы такая бледная, словно привидение.

Рыцарь вскочил, готовый позвать на помощь. Но Аньес жестом остановила его.

– Не надо. Я принадлежу к тем женщинам, которым отказано в праве на обмороки, на уход от действительности, приносящий мимолетное облегчение. И я сожалею об этом. Рыцарь, расскажите мне какую-нибудь прекрасную историю из вашего прошлого. Докажите мне, что честь и мужество всегда побеждают. Прошу вас.

– Сейчас?

– Сейчас.