Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского

Сергиева пустынь, основанная в 1734 году и расположенная близ самого Петербурга, немного в сторону от нынешней Петергофской железной дороги, находилась, как сказано, под управлением викарных епископов. Такое административное положение далеко не благоприятствовало ее материальному состоянию, а близость столицы делала ее перепутьем для проезжающих столичных жителей, что весьма невыгодно влияло на духовный быт братства обители. Здания монастыря, начиная с церкви преподобного Сергия[88] до последних монастырских служб, были давно запущены. В церкви, когда приступлено было к ее поправке, оказались годными только одни стены, настоятельский корпус почти не существовал, стоял запертым и неотоп ленным, помещения новоприбывшему настоятелю вовсе не было, он принужден был остановиться в инвалидном доме, устроенном при монастыре иждивением графов Зубовых[89] и состоящем на их содержании. Там ему отведены были две комнаты, в которых он и поместился с 8–ю человеками братии, прибывшими вместе с ним.

Все братство обители состояло из 13 человек: 8 монашествующих, 3 послушников и 2 подначальных. И, несмотря на такое незначительное число братии, в среде их не было порядка, приличествующего монастырю. Запущенность в материальном, распущенность в нравственном отношении царили во всей силе. В таком положении застал Сергиеву пустынь новый настоятель.[90] Обитель требовала такого настоятеля: судьбами Промысла Божия или молитвами преподобного Сергия, через сто лет от основания, началось ее восстановление, как вещественное, так и духовное.

Представительная по образованию личность настоятеля, его аскетическая духовность вполне соответствовали цели, с которой государю угодно было назначить архимандрита Игнатия настоятелем этой обители. Но труды и заботы по внешнему возобновлению и благоустройству и отношения всякого рода к высшим и низшим скоро положили печать свою на болезненного и строго — подвижного инока. По собственному его признанию, скорби от человеков, постигавшие его доселе, были умеренные.

«Чтоб испытать их, — говорит он в своем „Плаче“, — нужно было особенное поприще. Непостижимыми судьбами Промысла Божия я помещен в ту обитель, соседнюю северной столице, которую, когда жил в столице, не хотел даже видеть, считая ее по всему не соответствующею моим целям духовным. В 1833 году я был вызван в Сергиеву пустынь и сделан ее настоятелем.

Негостеприимно приняла меня обитель — Сергиева пустынь. В первый же год по прибытии в нее я поражен был тяжкою болезнию, на другой год другою, на третий третиею: они унесли остатки скудного здоровья моего и сил, сделали меня изможденным, непрестанно страждущим. Здесь поднялись и зашипели зависть, злоречие, клевета, здесь я подвергся тяжким, продолжительным, унизительным наказаниям, без суда, без малейшего исследования, как бессловесное животное, как истукан бесчувственный, здесь я увидел врагов, дышащих непримиримою злобою и жаждою погибели моей».[91]

Из этого очерка вступления архимандрита Игнатия в новую обитель видно, что его настоятельская деятельность с самого начала должна была делиться на две отрасли: по внешнему устройству и внутреннему благочинию. Первым делом настоятеля было возобновление храма преподобного Сергия и капитальное исправление корпуса настоятельских келий. Вот что он писал в 1834 году в прошении своем к тогдашнему С. — Петербургскому митрополиту о дозволении произвести в обители необходимые постройки и исправления:

«Обозревая монастырские здания, я нашел оные безисключительно в весьма неблагоприятном положении. Такое состояние видели предместники мои в управлении монастырем преосвященные епископы Ревельские и потому приготовили заблаговременно денежную сумму до 50 тысяч рублей ассигнациями и значительное количество кирпича, имея непременною целию починку ветхих и постройку новых зданий».

Работы были начаты с разрешения Синода, который дозволил употребить собранные 50,000 рублей ассигнациями и заготовленный кирпич. Графиня Орлова также много помогала своими щедрыми даяниями. Церковь и корпус настоятельских келий, как однофасадные здания, были соединены новым двухэтажным корпусом, в верхнем этаже которого весьма удобно устроена была обширная братская трапеза, а в нижнем расположены кухня, пекарня и другие хозяйственные помещения.

Во время производства этих построек, в том же 1834 году, летом, совершенно неожиданно посетил обитель государь император. Приехав из Петергофа около 6 часов пополудни, он один вошел в церковь и спросил встреченного монаха: «Дома ли архимандрит? Скажи, что прежний товарищ хочет его видеть». Пришел архимандрит в сопровождении неизменного товарища его о. Михаила Чихачева. Милостиво и ласково обошелся с ними государь, спрашивал о третьем их товарище Феодорове, вместе с ними поступившем в монастырь, и на ответ, что Феодоров возвратился в мир и поступил вновь на службу, заметил: «Видно, ему монастырский хлеб сух показался, а тебе, — обратился он к Чихачеву, значительно пополневшему, — пошел впрок».