Полнолуние

В стройбатовской части в Нахабино, где служил в первый год Алёшин, семья прапорщика 2-й роты Мотина распалась из-за трансляций ритмическая гимнастики. Жена приревновала прапорщика к артисткам по ту сторону экрана, изводила себя и его скандалами по этому поводу, что закончилось разводом. Однажды, когда Алёшин с другими духами-новобранцами мыл полы в казарме на подмосковной базе складского комплекса для снабжения Байконура, а в экран цветного телевизора в коридоре роты вглядывались десятки лиц молодых парней в военной форме — старослужащих украинцев, белорусов, русских, азербайджанцев, латышей, литовцев, эстонцев, чеченцев, якутов, грузин, узбеков больше полутора лет лишённых женского общества, было видно, как у этих, усевшихся на синих крашеные табуретки из красного уголка и спального помещения солдат горят неугасимым огнём, а в горле от увиденных непристойностей до хрипа пересохло. Судя по восклицаниями виду, всем им хотелось встать и пойти в самоволку, закосить от армии хоть как, хоть через психушку, хоть на десять минут, хоть на пять, но обязательно попасть в общество оголённых, на вид очень доступных созданий с развратными движениями под ритмическую музыку. История кладовщицы Евгении со склада подшипников, где Алёшин некоторое время работал грузчиком до перевода на блатной тёплый склад обоев, тканей и малярных инструментов была ужасна. Все советские девушки и молодые женщины, наблюдая за реакцией своих парней на махи голыми ногами уяснили, что для того, чтобы привлекать к себе парней, нужно было становится такими же сексуально-озабоченными, как артистки на экране телевизоров. И понеслось — если не было возможности записаться в кооперативную секцию ритмической гимнастики, то можно было дома, самой, или с подругами под телевизор повыгибать своими формами, а потом по улице типа по делам с подругами пройтись в кроссовках, спущенные гетрах с короткой юбочкой на трико и с красивой повязкой на лбу. Все должны были видеть, какие они сексуальные и крутые! Конечно же, у парней от таких картин на улице челюсти сводило, и они начинали высекать искры из под копыт. А девушки с гордым видом проходили мимо, весело что-то там щебеча между собой, и будто бы не обращали на своих зрителей внимания. На базе стройбата такие явления вообще были фееричны. Однажды чеченец — крановщик мостового крана засмотрелся на Евгению и положил пачку досок на солдата-стропальщик, переломав ему ноги, в другой раз погрузчик с поддоном кислородных баллонов въехал в колесо вагона, баллоны рассыпались, пронеслись по снегу под горку как синие торпеды-убийцы, но никого не убили. А вот Клаву убили. Весной изнасиловали и убили. Труп в колготках с гетрами, с лентой на голове, без куртки и юбки, в разорванном трико, со следами пыток и издевательств бросили за штабелями досок в тупике железнодорожной ветки воинской части. Если бы молодой стропальщик не отступился и не упал туда, ведя пачку досок на крюке крана, её бы на нашли очень долго. Командование соседнего инженерного полка ради сохранения здорового микроклимата своих многонациональных и многоконфессиональных подразделений, которым предстояло отправится в Чернобыль бороться с радиацией, чтобы уберечь их от душевных и моральных травм, категорически запретило личному составу срочной службы смотреть эти эротические шоу советского минспорта и минкультуры — ритмическую гимнастику вплоть до наказания пятью сутками гауптвахты, что, впрочем работало неважно. Командир стройбата, ожидающий команды отправится в Чернобыль, поступил так же. Другой случай на памяти Алёшина случился, когда в дверях вдруг появился дежурный по части замполит и парторг батальона капитан Удочкин с соответствующей красной повязкой на рукаве с надписью белой краской по трафарету: Дежурный по части. Стоящий на шухере «дух» из Москвы — дух не в смысле афганский душман-моджахед, а дух в смысле коротко остриженный и худой, уснул у тёплой батареи на верхней площадке и вовремя не подал сигнал о приближении дежурного. Дневальный, стоящий на маленьком тумбочке напротив входной двери, заметил офицера с заполнением, и не подал знака переключить программу, а только крикнул на всю казарму положенное по уставу:

— Дежурный по роте на выход!

Все застыли в духе немой сцены из гоголевского «Ревизора». От телевизора с топотом по доскам прибежал сержант Пупшис — дежурный по роте.

Перейдя на строевой шаг перед отданием чести и со стуком каблука с набойкой пристав правую ногу к левой, этот старослужащий литовец отрапортовал:

— Товарищ дежурный по части, вторая рота занимается по распорядку спортивными упражнениями! Происшедший нет, дежурный по роте сержант Пупшис!

Все зрители ритмической гимнастики резко вскочили с табуреток, и стали ложится на крашеный коричневой краской дощатый пол и повторять движения сток — лёжа на боку с опорой на локоть, подъём ноги под девяносто градусов.