Полнолуние

Катя пристально посмотрела на Машу, качающую в мерцающем свете телеэкрана в такт музыке худыми плечами, потом на Дениса, глядящего то во взятую со стеллажа «макулатурную» книгу Дюма «Графиня де Монсоро» в матерчатом переплете с изображением на обложке кисейной барышни кормящей оленей — зачем-то изданная в советской стране история о том, как французская аристократия с жиру бесилась в XVII веке, то он глядел поверх телевизора на зелёные шторы на деревянных кольцах, а скорее всего куда-то далеко за них. У него был такой вид, словно он думал о проблеме счастья, что-нибудь типа того, что главная проблема счастья для любого человека не в том, что путь к нему долог и труден, и иногда занимает всю жизнь, а в том, что человек идёт туда, где никогда сам лично не был, а знает всё только с чужих слов, и нет никогда никакой гарантии, что то представление о счастье, которому он посвящает жизнь, действительно то, что ему действительно было нужно. Или он мог думать, например, о том, что хорошее должно быть красиво. Изменение понятий о красоте напрямую зависит от изменения понятий о хорошем. Не может быть хорошим некрасивый кривой забор, а только прямой будет хорошим, не может быть хорошим человеком с надменным взглядом, будто он обыскивает тебя, наглой маской на лице и пренебрежительной интонацией вызывающей, а может быть хорошим только человек с приветливым лицом, мелодичным голосом, и со светлым взглядом. Если, конечно, это не притворщик, старающийся войти в доверие, или не наркотическое опьянение до начала ломки. Так вот всём — в архитектуре, дизайне, литературе, на параде, на лице, в человеческом общении, государственном устройстве… Всё хорошее в природе, как правило, красиво, всё плохое безобразно и отталкивающие: небо, море, горы, леса, поля, реки, озёра, звери, птицы, рыбы, погода, добрые люди… Всё в природе нехорошее, как правило, безобразно: трупы, мухи, испражнения, злодеи… Хорошее не имеет право быть некрасивым, но если такое происходит, слава ему вдвойне. Но такая наполненность сознания этого нового знакомого Кати, могла ей только чудится, как и всё происходящие вокруг неё и в ней самой быстрые перемены.

— Кофе хочешь? — спросила она Дениса, слегка притрагиваясь пальцами до его плеча, решив, таким образом, как-то оправдать своё появление и весьма неприличное разглядывание гостя в упор, — Кирилл притащил две банки индийского кофе, он ароматный и даёт пенку…

— Растворимый кофе привезли на базу — растворимый кофе растворился сразу! — машинально сказала Маша и, вдруг оторвавшись о ритмической гимназистки, добавила, — наш обычный не пенящийся кофе можно посыпать сахаром, увлажнить двумя каплями воды, растереть до крема, и залить кипятком — тоже будет пенка ого-го!

Трудно сказать, какой напиток как влияет на цвет лица, об этом задумывались ещё древние, но Катя сама кофе не пила, почему-то считая, что от чёрного чая и кофе цвет лица становится, в конце концов, чёрным, от зелёного чая — зелёным, от красного вина — красным, от белого — белым, и только от розового сиропа или шиповника цвет отца становится розовым. Не зная этого, Кирилл на прошлой неделе презентовал ей две жестяные банки низкие жестяные банки каштанового цвета, с красной надписью «indian instant coffee» и надписью по-русски: «100 % натуральный индийский растворимый кофе»…