Полнолуние

Рука Эдгара с ножом опустилась, взгляд смягчился, и он застыл в нерешительности. Такое обреченное смирение было выше его понимания, он явно не ожидал подобного. Эдгар крепче обнял девушку, ледяные губы поцелуем скользнули по ее шее, отыскивая трепетно бьющуюся жилку. Несколько мгновений он сладостно медлил и прислушивался к волнующему стуку ее сердца. Эдгар испытывал благоговение перед человеческой природой Лауры, порхающей бабочкой ее быстротечной жизни.

Лаура ощутила его дыхание, нежное и прохладное, как ночной ветерок. От блаженства она расслабилась и зажмурилась, и тогда его клыки впились в ее шею. Девушка задохнулась собственным вдохом и даже не успела вскрикнуть. Боль была резкой и молниеносной, но тут же отступила, и шея онемела, точно покрытая коркой льда. В недвижимом воздухе разлился запах крови, он смешивался с дурманящим ароматом черемухи и вонзался ей в виски. Лаура запрокинула голову и вознеслась взором к луне. С каждой утраченной каплей крови ее душа воспаряла и все сильнее отрывалась от земли. Не желая расставаться с душой, Лаура судорожно обнимала Эдгара и цеплялась за него, как за жизнь. Ее кровь взволновалась и устремилась к нему, их сердца забились в унисон. Заключенная в кольцо его рук, Лаура смотрела на небо сквозь ветви черемухи. Ей мнилось, что она поднимается к звездам со дна темного колодца.

Лаура не подозревала, что ее кровь несла в себе наследие веков и была драгоценна для Эдгара в каждой капле. В венах этой девушки смешался редчайший коктейль из крови трех вампиров. Эдгар различил металлический привкус крови своего древнего врага, а также послевкусие крови Элеоноры, еще близкой к человеческой, но уже перерождающейся в жидкий огонь. И главное – ощутил радость узнавания своей собственной крови – его жизнь воссияла прежним светом через кровь Лауры. Он упивался ею, наслаждался, не позволяя пролиться ни единой капле, и только когда почувствовал, что все, хватит, с усилием оторвался от источника своей жизни.

От непреодолимой слабости Лаура пошатнулась, скользнула вдоль колонны и упала бы, если бы Эдгар не подхватил ее и не опустил на траву. Она лежала на мягком зеленом ковре, ночная роса холодила кожу, и над ней медленно вращался небосвод, закручивая звезды спиралью вокруг луны. Черемуха снегопадом сыпала на Лауру лепестки, они парили в лунном небе над ней, ядоносные и пахучие. Плавно кружились, и девушка видела каждый из них, неповторимо прекрасный в своем последнем танце. Ее душа тоже готовилась к таинству, дабы отлететь и освободиться от бренности мира.

Эдгар смотрел на Лауру, согретый ее жизнью, колеблясь и что-то решая. В мужчине неожиданно пробудились желания, которые не тревожили его более двухсот лет. Он ощутил потребность замкнуть круг, овладеть телом Лауры так же, как он вобрал в себя ее кровь, слиться с ней воедино. Хотя ему было страшновато коснуться ее сквозь прах мертвых веков, жажда обладания этой девушкой оказалась нестерпима. Эдгару захотелось попробовать ее, пока она еще человек. Он был бессилен противиться искушению и при этом не мог найти себе оправданий. Эдгар стоял над телом Лауры, полуобнаженным и соблазнительно доступным, и раздумывал. Его осенила спасительная мысль: все поврежденные ткани у вампиров восстанавливаются, и, если не сделать ничего до обращения, то вполне вероятно, что она останется девственницей навечно – и это станет проблемой для нее. Эдгар улыбнулся и опустился на колени рядом с Лаурой, не жалея своего светлого костюма. В конце концов, он брал все то, что искренне считал своим по праву.

Лаура ощутила его желание, почти осязаемое и настолько сильное, что ему было невозможно противостоять. Их словно укрыл непроницаемый полог ночной мглы, даже воздух вокруг стал плотным и зазвенел от напряжения. Лаура спокойно наблюдала из-под полуприкрытых век, как загадочный незнакомец стянул с нее трусики, развел ее ноги в стороны и согнул в коленях. От его прикосновений по коже бегали мурашки, и девушка почему-то не боялась Эдгара. Кровь связала их, и то, что происходило сейчас, казалось естественным и неизбежным. Когда он склонился над ней, его глаза были синее неба, в них плескалась ночь. Эдгар ласково дотронулся до ее щеки, погладил другой рукой по оголенному бедру и произнес:

– Не бойся, тебе не будет больно.