Полнолуние

Светлана Поделинская Полнолуние

Посвящается моей дочери Еве, родившейся в призрачный день – 29 февраля

Об авторе

Меня зовут Светлана, по образованию я историк, а ныне счастливая жена и мама. Окончила МГУ имени М. В. Ломоносова, специализировалась на истории Восточной Европы, о которой с удовольствием пишу. Люблю музыкальные фестивали, старинные городки, путешествия в уединенные места, где мало кто бывал. Опубликовала ряд обзоров на порталах, посвященных музыке и готической субкультуре.

Пролог. Опрокинутое небо

Над Городом Ангелов стояло незаходящее солнце. Лос-Анджелес дышал привычным зноем, город окутывало облако солнечной мглы. Календари отмечали неизбежное наступление осени, однако на улицах все еще буйствовало неувядающее, вечное лето, негасимая жара. Весь город словно превратился в пляж: привкус соли и песка в воздухе, влажные испарения полуобнаженных тел, ленивый бриз с побережья и тихий шелест вездесущих пальм – все это слилось в едином дыхании, воплощая дух города. Воистину Город Ангелов. Соблазнительный, благоустроенный ад.

Одетый во все черное, словно пребывая в трауре, Эдгар появился на этом празднике жизни, в ближайшем луна-парке, где надеялся отыскать свою маленькую кровинку, пленить будущую добычу. Он медленно продвигался по парку, поминутно натыкаясь на толпы детей. Он мог бы без церемоний явиться за своей Лаурой прямо в дом Элеоноры, если бы ему не хотелось самому выследить ее, узнать среди других детей и полюбоваться ею издали. Поэтому Эдгар терпеливо бродил по аллеям, ища в маленьких лицах свое отражение или хоть какое-то его подобие, но все они развеивались в дым перед его глазами. В этих отпрысках современных американцев он находил что-то особенно раздражающее и дерзкое. Эти своевольные дети, жующие жевательную резину, ежеминутно взлетали в небеса и стремительно падали вниз. Для них полеты были обыденным делом, они давно позабыли всевозможные страхи: боязнь темноты, высоты и скорости, – и визжали просто так, для забавы. Даже сверхъестественное, знакомое с детства по кинофильмам, превратилось для них в сказку, в которую никто не верит. И где-то здесь, на самом краю американского континента, в удушливой атмосфере неверия и презрения рос его нежный цветочек, уходящий корнями в глубину веков.

Наконец Эдгар почуял свою кровь, скользкий след которой тянулся за ним сквозь вечность. Он услышал ее движение, почти брожение, однако она призывала его разноголосым шепотом, как будто ее поток разделился на два ответвления, которые отличались друг от друга насыщенностью, как кровь венозная и артериальная. Он сразу разгадал природу этой двойственности – перед ним предстали две девочки, в одной из которых он узнал старшую дочь Элеоноры, которую звали Джемайма.

Джемми буквально окружила младшую сестру заботой. По той электризующей энергии, с которой она оправляла платье сестренки и тормошила бант у нее в волосах, Эдгар определил источник жизни Джемаймы, заключенный в течении самой жизни. Сейчас она была почти вдвое старше Лауры и старалась вести себя с ней по-матерински. Ее жизненная сила была неудержима, ей необходимо было излить свое влияние на более слабое существо, а маленькая Лаура безоговорочно принимала правила этой своеобразной игры в дочки-матери. Эдгар незримо следил за ними из тени, но на сей раз в его мыслях не было места спокойствию и отчуждению.

Наконец вертлявая Джемайма куда-то делась – будто в пояснение Эдгара легким мотыльком коснулся ее смешок: «Спорим, я вернусь с мороженым раньше папы!» Серебристый колокольчик в ее собственном смехе звал Джемайму к действию – она была слишком целеустремленной и неугомонной, чтобы подолгу стоять на одном месте. Видимо, таков был ее жизненный удел – лететь вслед за придуманной, зачастую призрачной целью навстречу своей смерти.