Полнолуние

— Ага. Как война началась — вышел специальный приказ. Всех беляков, как потенциально опасный элемент, способный вести антисоветскую агитацию в местах лишения свободы, к высшей мере социальной защиты. Вот я беляков к стенке и поставил. Что ты думаешь? Один, дедок такой, из бригады сучкорубов, «Боже, царя храни» залудил. Да еще красиво так, сука, голосина поставленный — как у моего отца-батюшки в церковном хоре у певчих. Я аж заслушался. Но не в этом дело. — Майор сделал третью затяжку, традиционно повторив при этом: — Вкусно. Так к чему это я? Вишь, белая кость все терпела. А наш брат, советский офицер, лезет давать сдачи. Даже если после того получает десять суток БУРа. Вот за это я тебя, Вовк, уважаю… Или как это правильно сказать?.. Пусть будет: уважаю. Доверяю тебе. Подпишешь бумажку?

Произнес таким будничным тоном, что Игорь сначала растерялся:

— Бумажку? Вы о чем?

— Об этом самом. Я, такой-то, осужденный, бывший офицер Красной Армии, даю добровольное согласие сотрудничать с оперативной частью. Казенный документ, по сути. Зато отношение получишь соответствующее. Под моей личной защитой будешь, сечешь? Кто я тут, не забыл?

— Нет.

— Скажи: кто я тут?

— Бог. — Заключенный удивился, с каким трудом ему далось это слово, но, похоже, Божич совсем этого не заметил.

— Правильно. И Бог тебя тут будет беречь. Я слушаю твое положительное решение.

От дыма у Игоря уже першило в горле. Он прокашлялся. Не помогло — гадкий привкус никуда не делся.

— Водички? — поинтересовался Божич.

— Не надо, — ответил Вовк. Не сдержался, добавил: — Спасибо. Вот так сразу…

— Чего тянуть? С кем тебе, боевой офицер, еще иметь дело в местах отбывания наказания, как не с администрацией?

Жгучий взгляд майора Игорь сейчас чувствовал физически. Стало неуютно, захотелось отвести глаза, и в то же время Вовк не желал, чтобы это воспринималось как слабость. Но не сдержался, отвел взгляд, перевел его на выгнутую спинку помпезного стула. Внимательный кум мигом это засек, крякнул довольно, произнес с неприкрытой гордостью:

— Нравится? Всем нравится. У меня вот целая артель чалится, еще с тридцать седьмого. Контрик из Ленинграда, старенький такой дедуля, когда-то клепал мебель для буржуев. Свое производство, на заказ делали. Поставляли лучшим семьям Санкт-Петербурга, хе-хе. Теперь вот за дополнительную пайку работает на Главное управление лагерей. Я вообще подумываю, как в своем хозяйстве наладить кое-какую кооперацию. Надо ж деньги для страны зарабатывать, да и лагерь содержать, не все ж сидеть на шее у государства. Война, жирно слишком. Когда перебьем фашистов, работы станет еще больше. Нет, паразитами мы не будем! — Кум со значением поднял вверх палец. — Паразиты по баракам. Первейшие — кто по твоей статье, политические. Ты-то человек нормальный, потому я с тобой и говорю, Вовк. Доверяю, а ты оцени.

Игорь решил — лучше молчать. Но Божич, казалось, уже не хотел общения. Увлекся, оседлав, очевидно, своего любимого конька, продолжал:

— Читал твое дело, пока ты исправлялся в БУРе. Внимательно читал, много думал, некоторые справки наводил. Что-то с тобой тот капитан Сомов не поделил. — Мгновенно ощутив реакцию Вовка, поспешил уточнить: — Только без этих… без иллюзий… Органы не ошибаются. Не для того нам партия и лично товарищ Сталин доверили этот сложный участок. Тем более когда военное время и врагом может стать каждый.

— И я правильно сижу? — вырвалось у Игоря.

— Правильно. — Отвечая, Божич и бровью не повел. — Но слушай битого опера: по-хорошему твой Сомов должен был собрать больше доказательств твоей антисоветской деятельности. Потому что мастерить дело за один анекдот… Хотя я на фронте не был. Просился — не пустили. Без меня тут хозяйство развалится до фундамента, кому-то и это нужно делать. И все же, когда враг кругом, за языком следи. Знаешь, что я тебе скажу? — Массивная ладонь несколько раз легонько похлопала по поверхности стола. — Херня какая-то между тобой и Сомовым. Кошка черная пробежала, вижу. Только он тебе жизнь спас, если хочешь знать.

— Как это?

— Вот так. Очень просто. Начни начальник особого отдела полка собирать на языкатого старлея материальчик — можно подшить на расстрельную статью. А так — анекдот. Несмешной.

Игорь решил не пытаться убеждать Божича в том, что никаких анекдотов он не рассказывал. Наверняка майор прав: ему вообще не следует понимать причину давней вражды Сомова и Вовка. Так что решил и дальше молчать.

Майор же воспринял это по-своему:

— Вот и правильно. Тебя мой коллега спас от верной смерти. Передал мне, можно сказать, в надежные руки. Не пойдешь же ты, фронтовик, к преступникам в компанию. Хорош телиться, осужденный. Расписочку?

Еще одна сделка с дьяволом, подумал Игорь. Точно такая же, как требование Сомова написать прощальное письмо Ларисе, где он непрямо отказывался от нее и сына. И тоже — письменно. Интересно, прикажет ли скрепить кровью.