Полнолуние

— Не попал. Но военное положение касается всех. Война, молодой человек, не проходит мимо вас, даже когда вы захотели пересидеть тяжелые времена в подземном бункере. Собственно, раз вы полезли в этот бункер прятаться от бомб, значит, вооруженный конфликт вас уже коснулся.

Левченко сбил пепел себе под ноги. Нещерет, оглядевшись, нашел рядом слегка изогнутый черепок. Аккуратно постучал по нему краешком папиросы, которую сжимал средним и указательным пальцами правой руки, будто зажал ножницами.

— Если бы мы все время только портили легкие никотином, Андрюшенька, меня бы как врача все устраивало. Хуже, если человек без руки, ноги, а голову другую вообще не пришьешь. И хватит об этом, я вас слушаю.

Говоря так, Антон Саввич топтался, отодвинувшись немного в сторону. Это тоже была манера, к которой Андрей уже привык. От стояния на одном месте у него быстро немели ноги, так что таким способом доктор боролся с досадным явлением.

Левченко снова сбил пепел.

— Вы бы оставили эту затею.

— Вы о чем?

— Партизаните с Полиной, я же вижу. Чисто сваты… Девушке, может, и не хочется…

— Для этого вы меня разыскивали? Несерьезно, товарищ Левченко, ох, несерьезно!

— Это я так, к слову. Мне сейчас не до отношений с девушками. Пусть даже они такие достойные во всех смыслах, как ваша… наша… Люба, короче говоря. Если вам и правда нечего делать, кроме как устраивать чужую личную жизнь, о своей позаботьтесь. Стефановна вон кое к кому неровно дышит…

— Я вас слушаю.

По тону доктора Левченко понял: нужно поменять тему. Но Андрей пока не придумал, как начать. Потому и тянул время, заговаривая и мысленно подбирая нужные слова. Слишком странным казалось то, что он собирался рассказать Нещерету. Чтобы еще взять лишнюю минуту на окончательные раздумья, расправился с папиросой финальной, третьей затяжкой, кинул бычок под ноги, раздавил подошвой.

— Да, пора за дело.

Андрей сам не понял, что вынудило его оглянуться, при этом невольно взглянул на окружность полной луны, которая понемногу набиралась сил с приходом ночи.

— За дело, — повторил он и, махнув рукой, решил больше не искать нужных и правильных фраз, произнес: — Мне тут рассказали по большому секрету…

— Что?

— Сейчас. С чего бы начать. С конца начну. Мы же с вами не хотим паники в Сатанове? Люди тут и так напуганы, волками в том числе. Или волком, он может быть один. Кроме меня и того человека в Каменце об этом больше никто не будет знать. Пока я сам не разберусь, в чем тут подвох. Вы же, кажется, какой-то там профессор?

— Я мог стать доктором медицинских наук перед войной. — Это прозвучало гордо и вызывающе. — Вас заинтересовали подробности моей карьеры ученого?

— Другое меня интересует. — Левченко взял еще одну папиросу, задумчиво постучал гильзой по крышке коробки, потом решительно положил обратно. — Хорошо. То, что я скажу, должно остаться между нами. Просьба, приказ — понимайте как хотите.

— Тогда лучше просьба.

— Пусть, — легко согласился Андрей. — Значит, штука у нас такая. С конца весны вот уже, считайте, четвертый месяц хищники, вероятнее всего волки, нападают на людей и загрызают их. Когда это произошло в последний раз, был еще жив Тищенко. Ему позвонили из области. Распорядились доставить в тамошний морг хотя бы одну жертву. Кто-то там аж из Киева приехал или прислали какого-то грамотного, я не вникал. Суть дела мне объяснил сам Тищенко, буквально за день до гибели.

Сейчас все начинает восстанавливаться и работать. Возвращается из эвакуации разная институтская профессура. Биологи или зоологи, не скажу сейчас точно, обратили внимание на наш случай, с хищниками. Объяснили так: летом звери не бегают голодными стаями. Даже одинокий зверь будет держаться подальше от людей, потому что летом хищникам есть что жрать. Отсюда вывод: частые случаи нападений означают — в нашей округе завелся бешеный волк.

— Я подозревал, — спокойно ответил Нещерет, аккуратно раздавливая свой окурок о черепок. — И, кажется, пытался что-то подобное озвучить ранее, когда все началось.

— Ага, помню. Только тогда Тищенко отмахивался от вас, потому что, правда, не до волков. После того звонка тоже отмахнулся, велел мне доставить труп вдовы Перепелицы в область. Ее как раз собирались хоронить, так начальник еще сказал: одними похоронами меньше. Или пошутил, или что-то такое… Не суть. Я отвез тело и забыл об этом. А теперь вот был по делам в Каменце, уже как исполняющий обязанности начмила. Встретил того человека, значится, которому загрызенную Перепелицу передал, так сказать, по описи. Я по своим делам ездил, у нас же тут банда шурует.

— Андрей, вы же не про банду мне собираетесь рассказать.

— Верно. Я сам не понял, Саввич, к чему веду. Не укладывается в голове. Ни у меня, ни у того человека из Киева. Он, оказывается, до сих пор там сидит, что-то изучает. То есть уже не сидит, уехал. Я застал его с чемоданом, управа машину ему не выделила, на станцию подбросить, на поезд. Узнал меня. Говорит: хотел Тищенко как-то позвонить, может, даже приехать сюда, к нам. А его убили, оказывается.