Полнолуние

— Жук тот. Сам себе. Как наказание. Или в петушиный угол, или палец долой перед честным народом. Ну его, не про то сказ. Говорю же, наши ждали Балабана. Думали, вместе с Голубом придет, тут мы ему и предъявим. Голуб прилетает сам. Двинул, говорит, кони старик, не выдержал перехода. Мой косяк, признаю — хотел немного подержать его в надежде, пусть успокоится, проявится. Выкупил, падлюка хитрая. Где прокололись — не знаю, но когти он рванул, аж задымило.

— Без документов?

— Как есть. Но такое животное в огне не сгорит, в воде не утонет, без мыла в жопу пролезет. Мусорам не сдаст, западло. Где-то потерялся. Будут искать, может, найдут. Тогда уже телиться не станут, приговор готов.

Игорь с детства и юности знал, как живет уличная босота и мелкий криминал. И по каким законам устраивает свою жизнь. Но только сейчас в полной мере осознал масштаб охвата огромной страны преступной империей. Государство в государстве, вывод однозначный. Причем это государство, пусть и горько признавать, работало в разы эффективнее, чем власть, которая вроде бы должна была с криминалитетом бороться. Вместо того все силы колоссального аппарата направлены не на фронт, а брошены на зачистку антисоветских элементов.

Возможно, от таких, как он, больше вреда, успокаивал себя Игорь. Особенно во время войны. Но крамольные выводы и тут напрашивались. Литовский учитель Арвид, высланный за то, что не принял новую власть, — неужели он точно такой же преступник, как Голуб? Или редактор районной газеты откуда-то из необозримой глубинки, с которым Игорь познакомился в лагере. Того посадили еще до войны. Вина его в том, что рамочка вокруг портрета товарища Сталина в передовице оказалась слишком темной и напоминала траурную, а это диверсия. Почему же его недосмотр — тяжкое преступление, а сам редактор не менее опасен, чем сам Балабан…

Так или иначе, словам Игоря поверили. После чего волю покойного Балабана исполнили, превратив Вовка в Волкова. Теперь он стал вором, который отбыл положенный срок, имеет справку про освобождение и направляется по месту постоянного проживания, в Московскую область. Правда, глубоко в кармане хранился другой документ, который делал Игоря Волкова красноармейцем, комиссованным после госпиталя.

Справка про увольнение позволяла добраться из Соликамска до Перми без препятствий и лишних подозрений: комиссованных вокруг хватало. Далее же преступная биография уже была не нужна. В Московской области списанный из армии боец — достаточно привычное явление.

А там, куда Игорь собрался ехать дальше, на украинской территории, с такими документами вообще не возникнет проблем. На человека, который после ранения возвращается бог знает куда, потому что во время войны потерял всю свою семью, никто не обратит внимания. Если, конечно, Игорь Волков сам его к себе не привлечет…

Ехал на перекладных, стараясь не мозолить никому глаза и по возможности раствориться в серой массе таких же проезжающих. На счастье, много людей возвращалось из эвакуации. Народ был при всей своей однородности довольно пестрым. Затесаться и затеряться в нем оказалось не слишком сложно. Обойти Москву не вышло, и, оказавшись там, Игорь ощутил всю полноту опасности. Советская столица жила в усиленном режиме, нарваться на какую-нибудь проверку и погореть на ровном месте можно запросто. Едва пережив те несколько часов, Волков правдами и неправдами, отдав почти последние деньги, втиснулся в вагон ближайшего поезда, что отправлялся в киевском направлении. Уже ступив наконец на перрон родного города, вдруг понял: со времени побега прошло немного меньше месяца. А казалось, одиссея затянулась на целый год.

С железнодорожным сообщением из Киева складывалось иначе. Быстро восстанавливали рельсы, и по ним грохотали воинские эшелоны, на Запад, к линии фронта, которая еще пролегала по украинской территории. Гражданские пассажиры могли выехать в западном направлении разве что на перекладных. Но Игорь теперь стал еще осторожнее: голосовать на разбитых трассах считал более опасным, чем добираться железной дорогой. Однако судьба в который раз улыбнулась: ему удалось напроситься в товарный вагон, доехать до Проскурова, а оттуда уже рукой подать.