Полнолуние: закон стаи

— Хорошая новость, — Ялмари непринужденно улыбался, от недавней тоски не осталось и следа. — Я же говорил, что принцесса щедрая.

— И сумасбродная, — конкретизировала Илкер. — Или ты этого не говорил? Но это факт! Так вот это еще не все. Как только мы проснулись, мальчик-полотер примчался к Пайлун и сказал, что конюх хочет ее видеть. Представляешь? Весть о приданном как-то долетела до конюшни. Честно говоря, я считала, что Пайлун не пойдет. Я бы ни за что не пошла после такого унижения. Но она тут же бросилась к нему.

Ялмари вздохнул.

— Вот она — любовь, делающая рабом. С таким приданным могла бы и что-то получше подыскать.

— Не торопись с выводами, выслушай до конца. Прилетает обратно — счастливая, танцует, поет! Говорит: "Я так этого гада отшила — на всю жизнь запомнит".

Лесник возвел очи к потолку.

— Не пожалеет потом?

— Почему это она должна пожалеть? — Илкер уперла руки в бока.

— Потому что любовь злая штука. Остынет немного и будет плакать: не могу жить без этого гада.

— Я что-то не пойму. Ты вроде бы только что говорил, что она может и кого-то получше найти.

— Говорил. Но нужен ли ей кто-то лучше? Знаешь, некоторым людям нравится страдать.

— А некоторым нравится быть разочарованными. Не подумай, что я о конюхе. Я о тебе.

— Кажется, я опять расстроил тебя, — Ялмари тут же погрустнел. — Я хочу сказать, что решения, которые принимаются в порыве, обычно бывают ошибочными. Лучше бы эта горничная хорошенько обдумала изменившееся положение и только потом что-то делала.

— А ты всегда так поступаешь? — девушка смотрела с искренним любопытством.

— Всегда.

— Бедный, — теперь она взглянула с умилением. — Как же тебе живется тяжело!

— Почему? — вскинул брови Ялмари.

— Человек должен делать глупости. Должен ошибаться. И должен уметь не корить себя за ошибки. Именно это и значит — жить.

— Некоторые ошибки стоят чужих жизней, — он поднялся. — Поэтому я не имею права ошибаться. Я все же вынужден тебя покинуть. Хотя мне чрезвычайно приятно беседовать с тобой. А вот тебе со мной, кажется, не очень.

— Что ты! — горячо возразила Илкер. — Очень интересно. Ты не обращай внимания, что я иногда…

— Все в порядке. Я нисколько не обиделся. И на самом деле занят… Завтра встретимся?

— Я надеюсь, — девушка смутилась, но тут же с готовностью предложила. — Прочту тебе еще что-нибудь отсюда, — она постучала пальчиком по священной книге. — Очень прочищает мозги, знаешь ли…

31 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, владения графа Иецера.

Ранели бежала на север, пока солнце не стало клониться к закату. Разум говорил ей, что с Алетом все кончено, а сердце не хотело в это верить. Она представляла, как Алет спал, озаренный луной. Если бы в тот момент он проснулся и спросил, выйдет ли она за него замуж, она бы ответила — да. Почему он не догадался, что не надо спрашивать, и долго ждать ответа. Надо не отпускать ее никуда от себя. Не давать думать… Яркие образы возникали в сознании и тут же исчезали, словно их уносил ветер. Иногда ей казалось, что где-то в вышине летит сокол. Но когда она останавливалась, чтобы всмотреться в небо, то убеждалась, что ошиблась. Сердце наполнялось новой волной горечи: на этот раз Алет сдержит обещание. Именно тогда, когда ей так хотелось, чтобы он его нарушил! Чтобы убить возрождавшуюся надежду, что сокол опять найдет ее, она пыталась вспомнить что-то плохое об Алете. Но кроме уже высказанных обвинений — то, что он постоянно следил за ней — ничего в голову не приходило. Вместо этого в памяти всплывало то, как настойчиво он за ней ухаживал…

…Алет кладет перед ней жемчужные бусы. Она прикладывает их к шее и вертится перед зеркалом. Затем возвращает:

— Забери. Все равно не буду носить. Отдам кому-нибудь.

Он хмурится:

— Не отдашь!

— Хочешь проверить? Жимнит! — крикнула она в сторону кухни. Когда появилась дочь хозяина, Ранели подала ей бусы. — Я хочу сделать тебе подарок. Возьми.

Девушка испуганно смотрит на жемчуг, после на Алета.

— Я не могу, — она отталкивает протянутую руку.

— Бери, — сдержанно произносит Сокол. — Это ее бусы, пусть делает, что хочет.

В следующую встречу он дарит перстень с сапфиром, спустя некоторое время сережки с маленькими бриллиантами — все подарки розданы, как и первый. Наконец он не выдерживает:

— Никогда еще не встречал женщину, которая бы настолько равнодушно относилась к украшениям!

— Женщин моего народа учат ценить красоту, данную Эль-Элионом. И мужчин, кстати, тоже, — она поиграла бровями.

— То есть, эти подарки не смягчат твоего сердца?

— Нет, — Ранели с усмешкой следит за горячим взглядом, прикованным к ее шее.

— Тогда что тебе подарить, скажи?

Ранели гордо вскидывает подбородок, но не успевает ответить, он перебивает:

— Молчи! Я что-нибудь придумаю.

— Попробуй, — белые зубы Ранели ранят улыбкой многие мужские сердца. И его сердце бьется неровно, но все, что происходит, забавляет Алета. Такую девушку он еще не встречал. Он непременно завоюет ее. Ранели смеется над его самоуверенностью.