Полнолуние: закон стаи

— Что вы мне притащили? — герцог Тазраш брезгливо бросил взгляд на вожака. На теле не было неповрежденного участка: даже лицо изранили. — Вы что не могли захватить его целым? Для мага вы старались лучше!

— Ваша светлость, — почтительно проговорил граф Щева, — из четырнадцати моих людей в живых осталось пятеро. Две засады разгромлены, не смотря на то, что находились под магической защитой. Видимо, оборотни не ходят по одиночке.

— Считаешь, они готовят нападение? — герцог пристально вглядывался в вассала.

— Вполне возможно.

— Загфуран обещал, что этого не произойдет, — Тазраш заложил руки за спину и подошел к узкому окну, напоминавшему бойницу. — Не знаю, стоило ли доверять этому магу.

— Я тоже сомневаюсь.

— Ты такой смелый, — поддел герцог, — потому что Загфурана нет. Не боишься, что он подслушает твои слова?

Графа невольно передернуло.

Тазраш опять подошел к Тевосу. Внезапно лицо его озарилось.

— Сделай-ка вот что, — он повернулся к графу с видом заговорщика. — Подкинь его этим тварям. Если попросят лекарств — дай. Он еще жив, может, его и выходят. Тогда он пригодится.

— Как прикажете, Ваша Светлость.

Тевос очнулся и невольно застонал. Над ним кто-то склонился. Он с трудом сфокусировал взгляд: пухлые губы, большие синие глаза в обрамлении черных ресниц.

— Мама, он пришел в себя, — молодой голос полон тревоги.

Над ним появилось лицо женщины. Незнакомки были очень похожи, разве что волосы у девушки чуть темнее.

— Вы слышите меня? — Тевос попытался откликнуться, но не смог. Девушка поняла это. — Я задаю вопросы, а вы в знак согласия прикройте веки. Хорошо?

Вожак закрыл глаза и полежал так недолго. Вновь посмотрел вверх. Шевелиться не мог. Боли больше не чувствовал, но не чувствовал и тела: то ли повредили позвоночник, то ли умирает от потери крови. Перед смертью Эль-Элион всегда дает облегчение.

— Вы не человек, так? — уточнила женщина. Он показал, что догадка верна. — Если бы вы были человеком, давно бы умерли, — объяснила она предположение. — Да и ошейник непростой. Вы оборотень? — увидев правоту своих слов, продолжила. — Как вас лечить? Что мы можем сделать?

Тевос промолчал. Он ничего не сможет им объяснить — нет сил. И он не хочет, чтобы его лечили. Потому что тогда, снова будет боль. Ведь не для того чтобы вести светские беседы захватили его солдаты. Он медленно погружался в беспамятство.

— Не смей, слышишь? — услышал над собой голос девушки. — Ты мужчина, ты должен быть сильным. Должен жить, несмотря ни на что. Может, еще выберемся. Не сдавайся! — вожак заставил себя посмотреть на нее: "Сколько огня. Она еще очень молода, но какая зрелость в глазах". — Думаешь, у меня все хорошо? Мне тоже иногда не хочется жить, но я живу. Потому что так надо. Надо! — он согласился. Девушка права: так надо. Эль-Элион сказал: надо идти до конца. Но, может быть, настало время встретиться с феей смерти? Зачем продлевать мучения?

— Мама, можешь снять ошейник? — требовательно спросила девушка. Женщина ощупала шею. Попробовала что-то сделать, но вскоре прекратила попытки:

— Нет. Тут хитрый замок, — опять обратилась к нему. — Вас ранили серебром. Что сделать, чтобы прекратить действие серебра? Промыть раны?

Он прикрыл веки. Девушка подскочила к двери:

— Эй вы! Нам нужна вода и тряпки!

— А лекарства людей помогут вам? — вновь уточнила женщина. — Те, что останавливают кровь и заживляют раны?

Могло подойти не всякое лекарство, поскольку медицина у людей почти не развивалась, и часто врачи убивали пациента вместо того, чтобы лечить. Но как объяснить им это? Женщина заметила его замешательство.

— По запаху сможете узнать, подойдет лекарство или нет?

Вожак опять закрыл глаза.

Когда дверь открылась, и в комнату поставили ведро воды, девушка приказала:

— Принесите лекарства, какие есть.

Слуги ушли, не промолвив ни звука. "Странные они, — подумал Тевос о женщинах. — Хозяин замка чуть не убил, а они лечат. Пытаются урезонить, что надо жить. Неужели она это делает, для того чтобы насолить отцу? С другой стороны, почему слуги приносят воду, но не помогают больше ни в чем? Непонятно".

Девушка подошла ближе.

— Я сниму с вас, то, что осталось от одежды. Я постараюсь осторожно, но, скорее всего, будет больно. Нам не дают ничего острого, разрезать не смогу.

"Так они тоже пленницы", — догадался, наконец, вожак.

Словно сквозь пелену Тевос следил, как тонкие белые руки порхают над ним. Мать помогла приподнять мужчину. От прикосновения к ранам Тевос выгнулся дугой и застонал.

— Потерпи, — прошептала девушка, когда закончила. — Вода холодная, она сейчас немного уменьшит боль.

Она поливала раны, и боль чуть утихла.

— Сейчас, сейчас, еще немного, — она щедро лила воду, не заботясь о том, что кровавые брызги летят на красивое платье.

Подошла мать.

— Вот принесли, эта мазь подойдет? — поднесла к его носу небольшой глиняный сосуд.

"Не лучшее лекарство, но вполне приличное, — он прикрыл веки и с трудом разлепил их снова. — Но на открытую рану его класть нельзя".