Полный форс-мажор

Дирижёр не по военному, обречённо вздохнул, опустив голову, пожал плечами.

— Ну, по-честному, так по-честному… Придумаем что-нибудь…

Сразу за этим Ульяшов провёл разъяснительное совещание с офицерами полка. Обнародовал истину. Не истину, приказ. Хотя, в армии любой приказ — истина, и наоборот.

Собрались все. Как и полагается (кто был свободен, на территории находился, не нёс службу). В полковом клубе. От контрактников до офицеров. Командиры. За президиумным столом трое: полковник Ульяшов, дирижёр — он ответственный — и начальник особого отдела, товарищ майор.

Ульяшов всё разъяснил собравшимся. Не долго, минут на пятнадцать — двадцать… Закончил так:

— …Короче, товарищи командиры, я доложил вам обстановку, думаю, что мы все, как один, как и раньше и теперь, прониклись важной и ответственной задачей… эээ… поднять боевую подготовку и воинскую дисциплину на ещё больший уровень путём не муштры, извините — её и так хватает, хотя, замечу, далеко недостаточно! — а дополнительным условием, очень интересным и важным: путём создания на базе нашего полка, вернее на базе нашего оркестра внештатного ансамбля песни и пляски или ещё чего лучше… Да! Причём, не больше чем за двадцать, двадцать пять суток, и на этот же срок. Это приказ! Майор Бердников, что вы там улыбаетесь, вам весело?

Бердников, хоть и молодой внешне, но действительно майор, к тому же командир дивизиона самоходных артиллерийских установок…

— Так точно, товарищ полковник… Только я не улыбаюсь, извините, а усмехаюсь.

Ульяшова это не устроило, он напомнил майору кто здесь кто.

— Это одно и то же. Но вам не усмехаться нужно, товарищ майор, а думать, как поставленную командованием задачу выполнить. Усмехаться все умеют, вся страна, понимаешь, до сих пор… эээ… с этой перестройкой, я извиняюсь, затылки чешут. А у нас с вами другие задачи, серьёзные и важные. Я продолжу. За три недели, повторяю, создать это самое, что я сказал, и на тот же срок, может чуть больше, как пойдёт. Как не парадоксально это может кому-то показаться, но… Я уверен, более того, командование не сомневается, что и эта задача нами будет выполнена успешно и в кратчайший срок. Товарищ капитан, я смотрю и вам весело… Поделитесь с нами, мы вас слушаем.

Капитан Монин, командир роты электронного наведения, делиться радостью не стал, чистосердечно покаялся.

— Никак нет, товарищ полковник, извините, анекдот не к месту вспомнил… Виноват.

Но Ульяшов видел, что «народ» втихую вроде веселится.

— Я понял, — подыгрывая капитану, Ульяшов усмехнулся. — Запишитесь у товарища дирижёра на кастинг, может быть ему это пригодится… в смысле ваше «бла-бла шоу»… Нужно же со сцены кому-то народ веселить, вот и… Хотя, думаю, нам это с вами не к лицу, и вас это не красит. Понятно, товарищ капитан?

Капитан с готовностью пообещал:

— Так точно! Виноват, товарищ полковник. Не повторится…

Ну вот, молодец, Монин, говорил взгляд полковника, что и требовалось…

— Вот и хорошо, — замечает докладчик. — Я заканчиваю. Так вот, товарищ офицеры, нам установлено контрольное время — целый месяц. Вернее, уже… целых двадцать с небольшим суток… А если ещё включить ночное время, получается большой срок, товарищи офицеры…

— Очень большой. — Снова в паузу, заметил майор Суслов, как на хвост наступил.

Что было явным нарушением субординации. Ульяшов выдержал короткую паузу, повернулся к товарищу майору.

— Товарищ майор, вы… что-то хотите сказать… перебиваете.

Суслов не смутился.

— Виноват, товарищ полковник, я хотел подчеркнуть.

— Что же именно? — С иронией в голосе спросил полковник. Что должно было означать одно, эй, вы, там, водила, куда вы рулите? Это не ваш ряд. — Подчёркивайте. — С тонким сарказмом в голосе, разрешил полковник Ульяшов. — Мы вас слушаем.

К удивлению полковника, майор Суслов неожиданно точно, прямо в русле доклада, правда несколько пафосно, провёл важную параллель, просто знаковую:

— Подчёркиваю! В военное время, советские люди заводы с места на место за один месяц перевозили и начинали производство необходимой для победы военной техники.