Полный газ

Он потянул ее назад. Бекки выгнула спину, словно травяной побег на ветру, чувствуя на лице его смрадное дыхание.

– Как там в песенке поется? «Есть очень старый камень, в нем добрый дух живет…» Так вот что я тебе скажу. Здесь, посреди поля, и стоит этот добрый старый камень – и он хочет пить. Он работает здесь в ночную смену с тех пор, как на Осаге-Куэста начали охотиться краснокожие. Нет, даже раньше. С тех пор, как в последний ледниковый период его принес сюда ледник. Так-то, девочка. И он зверски хочет пить.

Бекки хотела ударить его коленом по яйцам, однако на это совсем не было сил. Ей удавалось лишь поднять ногу на несколько дюймов и опустить. Поднять и опустить. Поднять и опустить. Казалось, она в замедленном ритме топает ногой, словно лошадь, которой не терпится выйти из конюшни.

По краям поля зрения вспыхивали созвездия черных и серебристых огоньков. «Шутихи звезд», – подумала она. Это странно завораживало: смотреть, как у тебя перед глазами рождаются и умирают, вспыхивают и гаснут новые вселенные. Бекки понимала: скоро погаснет и она сама – и эта мысль не пугала, не требовала немедленных действий.

Откуда-то из дальнего далека звал ее Кэл. Если до того он был в Манитобе – сейчас, наверное, там, в Манитобе, спустился в шахту.

Бекки сжала в руке кольцо с ключами. Острые зубцы вонзились ей в ладонь.

– Он очень хочет пить, этот старый камень, – продолжал Росс. – Сладка ему кровь, но слезы еще слаще! А если я оттрахаю тебя на этом камне, он получит и то и другое. Но надо спешить. Не хотелось бы, сама понимаешь, заниматься такими вещами на глазах у ребенка!

Он снова дыхнул ей в лицо травянистой вонью; и в этот миг она вытащила руку из кармана, зажав ключ большим и указательным пальцами, и ткнула Россу Хамболту в лицо. Хотела просто отодвинуть его подальше, чтобы не дышал на нее, – она не могла больше выносить эту вонь. Ткнула бессильно, вяло, можно сказать, почти по-дружески; однако острый зубец ключа проехался из-под левого глаза по щеке, оставляя за собой извилистый кровавый след.

Росс поморщился и отдернул голову. На миг хватка ослабла; он перестал сжимать ей горло. Мгновение спустя снова сжал пальцы, однако Бекки успела судорожно втянуть в себя воздух. Искры – шутихи звезд – вспыхивающие и меркнущие на периферии ее зрения, погасли. В голове прояснилось так внезапно, так резко, словно кто-то вылил ведерко холодной воды в лицо. Она опять его ударила, на сей раз с размаху, и вонзила ключ в глаз. Костяшки ее пальцев встретились с костями черепа; ключ пробил роговицу и вспорол глазное яблоко.

Росс не закричал. Скорее издал какой-то собачий звук, полурык, полулай, и сильно толкнул ее в сторону, стараясь сбить с ног. Руки у него облезали, сожженные солнцем; оказавшись с ним вплотную, лицом к лицу, Бекки заметила, что и лицо сильно обожжено – с носа, шелушась, слезает кожа. Он рычал и скалил зубы, испачканные зеленым и розовым.

Бекки уронила руку. Ключ не упал: он по-прежнему торчал из глазницы, другие ключи болтались на кольце и били Росса по щетинистой щеке. Всю левую сторону лица заливала кровь, глазница превратилась в кровавую дыру.

Травяное море забурлило вокруг них. Поднялся ветер, и высокие стебли били и стегали Бекки по спине и по ногам.

Он ударил ее коленом в живот – мощно, словно дубиной. Бекки ощутила боль и нечто иное, хуже боли, внизу живота. Спазм, судорожное сокращение мышц, будто во чреве у нее узловатая веревка и кто-то сильно за нее дернул – куда сильнее, чем следовало.

– Бекки! Девочка моя! – с безумным весельем в голосе вскричал Росс. – Посмотри на себя! Ты же вся в траве! Ты вся – трава!

И снова ударил ее в живот, и еще раз; и с каждым ударом повторялся этот черный гибельный взрыв внутри. Мелькнуло в голове: «Он убивает ребенка!» Что-то потекло по левой ноге – Бекки не могла сказать, кровь или моча.

Они плясали вместе, беременная и одноглазый безумец. Плясали, скользя на мокрой траве, и он все не отпускал ее горло. Вдвоем, шатаясь и спотыкаясь, они двигались полукругом вдоль тела Натали Хамболт. Бекки видела, что слева от нее лежит мертвая, видела бледные, окровавленные, искусанные бедра, и задранную и скомканную джинсовую юбку, и «бабушкины» трусы, запятнанные травой. И руку – оторванную руку в траве, прямо под ногами у Росса Хамболта. Грязная искусанная рука (как он отделил ее от тела? Неужели просто оторвал?) лежала ладонью вверх, согнув пальцы с грязью под обломанными ногтями.

Бекки бросилась на Росса, навалилась всем телом. Он шагнул назад, наступил на руку, и та повернулась у него под ногой. Росс издал гневный сиплый рык и повалился наземь, увлекая Бекки за собой. Горло ее он не отпускал, пока не упал на землю, звучно лязгнув зубами.

Большую часть удара Росс принял на себя; его рыхлое тело – тело немолодого семейного клерка из пригорода – смягчило для нее падение. Бекки оттолкнулась, спрыгнула с него и на четвереньках поползла прочь.