Полный газ

Кристиан перевел взгляд на черные блестящие копыта, которыми оканчивались лодыжки Фоллоуза, и не закричал лишь потому, что сил у него уже не оставалось.

Фоллоуз заметил его ужас, и губы его тронула легкая усмешка.

– Мне пришлось ломать лодыжки – дробить и сращивать заново, понимаешь? Когда я впервые попал в ваш мир. Потом исправлять, уже с помощью врача, которому был обещан миллион долларов за молчание, и он получил его, звонкой монетой.

Фоллоуз отвел в сторону кудрявую прядь и указал на кончик уха.

– К счастью, я не горный фавн, а обычный, равнинный. У горных уши как у оленей из вашего мира, а у нас – как у людей. Хотя я с радостью дал бы обкорнать себе уши ради нее. Да что уши! Сердце бы вырвал и преподнес ей собственными руками – влажное, истекающее кровью, стучащее.

Фоллоуз поднялся и сделал шаг к Кристиану. Факел, который он ни на секунду не выпускал из рук, поменял цвет с голубого на пронзительный, ядовито-зеленый. Посыпались искры.

– Мне и факел не нужен, – продолжал он, – чтобы понять, кто ты есть. Можно было и рисунки не смотреть, и так ясно, что у тебя на душе.

Он кинул блокнот к ногам Кристиана.

Кристиан опустил глаза на карандашные наброски: головы льва, зебры, девочки, мужчины, ребенка… Ветерок лениво листал страницы: оружие… охота… Кристиан перевел остекленевший, перепуганный взгляд на факел.

– Почему он меняет цвет? Во мне же нет никакой угрозы!

– Чарн не очень хорошо разбирается в терновых факелах. Они меняют цвет не вблизи угрозы, но вблизи порока.

– Я никогда никого не убивал! – возразил Кристиан.

– Верно. Только радовался, когда убивали другие. Кто хуже, Кристиан, – тот, кто в открытую идет на поводу у своей злобной натуры, или тот, кто не пытается его остановить?

– Вы сами убийца! В Африке вы стреляли в льва!

– Я отправился в Африку, чтобы освободить столько моих царственных друзей, сколько смогу. Что и сделал, перечислив не такие уж большие деньги в правильные руки. Дюжина слонов и пара дюжин жирафов. Львов я заразил одной из болезней вашего нечистого мира, чтобы вернуть им достоинство и свободу. Что касается старика, которого я застрелил, он и так готов был прыгнуть в высокие травы небесной саванны. За день до охоты я попросил у него прощения, и он даровал мне его. Ты ведь тоже с ним говорил, сразу после выстрела. Помнишь, что ты сказал ему, пока он истекал кровью?

Лицо Кристиана сморщилось, в глазах защипало.

– Ты спросил, каково это – умирать. Он хотел показать тебе, и ему это почти удалось. Как жаль, что ты избежал его когтей! Тогда мне не пришлось бы делать грязную работу.

– Но я раскаиваюсь! – закричал Кристиан.

– А как же, – согласился Фоллоуз. – Я тоже.

Он опустил ствол, и холодный металл коснулся правого виска Кристиана.

– Стойте, я… – взвизгнул Кристиан.

Его голос потонул в раскатистом грохоте.

Сновидица пробуждается

После Фоллоуз уселся возле девочки и принялся ждать. Долгое время ничего не происходило. Фавны подтягивались ближе к дольмену, однако почтительно стояли снаружи, заглядывая под крышу. Самый старший, Фогивнот, пожилой фавн с неровным шрамом на кожистом лице, завел песню. Он выпевал бывшее имя Фоллоуза, которое тот оставил в родном мире, когда выскочил через маленькую дверь в мир чужой, унося с собой последние сокровища, чтобы собрать дух королей и вернуть сновидицу к жизни.

На небе забрезжила бледная перламутровая заря, девочка зевнула и потерла кулачком заспанные глаза. Подняла дремотный взгляд на Фоллоуза и, сперва не узнав его, озадаченно нахмурила брови. И вдруг рассмеялась.

– Ой, Слоуфут! Ты что же это, вырос без меня? А куда делись твои гордые рожки, милый? И с кем я теперь буду играть? Ну нет, нет тебе прощения!

К тому времени как Фоллоуз избавился от человеческой одежды, а Фогивнот обрезал ему волосы кинжалом с широким лезвием, девочка уже сидела на краю алтарного камня, болтая ногами над травой, а фавны опускались перед ней на колени и склоняли головы, готовые получить благословение.

Мир просыпается с Нею

Чарн в третий раз стиснул зубы, чтобы не потерять сознание. Как только дурнота прошла, он пополз снова, потихоньку переставляя руки и отдыхая. Двигался он медленно, одолевая не более десяти ярдов в час. Перелом левой лодыжки – и довольно тяжелый. Падение с веревочной лестницы не прошло для Чарна даром, что дало Фоллоузу весомое преимущество.

В каменном полукруге сидело шестеро фавнов, готовых схватить каждого, кто попытается сбежать через каменную дверцу. Однако Чарн все еще был вооружен. Он упорно полз выше и выше, стараясь избегать смерть-травы, которая зашипела бы, увидев его, и двигался так тихо, что даже чуткие уши фавнов не улавливали ни единого шороха. Над прогалиной нависал уступ скалы. На него можно забраться только с одной стороны, другая почти отвесна, а земля под ней слишком рыхлая. Сверху тоже особо не подберешься. Зато если уж доползти туда с оружием, перестрелять с него сидящих на прогалине фавнов – как нечего делать.