Полный курс русской истории Николая Карамзина в одной книге

В Свияжске сидел наш претендент на казанский престол Шиг-Алей, и к нему из Казани десятками переходили татарские мурзы и князья. В самом городе разногласие привело к бунту крымцев, те бежали и погибли, сражаясь с русскими. А казанцы вынуждены были заключить перемирие и принять к себе Шиг-Алея, узаконив также передачу половины города под русское управление.

Жители этой русской части автоматически приписывались к Свияжску. Этот раздел не понравился даже Шиг-Алею, но его не спрашивали. Казанскую царицу с младенцем перевезли в Москву. «Весь город шел за нею до реки Казанки, — пишет историк, — где стояла богато украшенная ладия. Сююнбека тихо ехала в колеснице; пестуны несли ее сына. Бледная, слабая, она едва могла сойти на пристань и, входя в ладию, с умилением поклонилась народу, который пал ниц, горько плакал, желал счастия бывшей своей Царице. Князь Оболенский встретил ее на берегу Волги, приветствовал именем Государя и повез на судах в Москву с Утемиш-Гиреем и с семействами знатных Крымцев».

Назначенный царем Шиг-Алей оказался царем непредсказуемым: когда он понял, что часть его подданных держит сношения с ногайцами, то устроил во дворце резню. В ней участвовали как князья самого Алея, так и московские стрельцы. Когда Ивану об этом донесли, он решил полностью покончить с послаблениями Казани. Алея свели с царства и на его место поставили князя Микулинского.

Казань затихла, но ненадолго. Вдруг прошел слух, что русские полки идут резать татар. Горожане тут же заперли ворота и стали ждать осады. Русские же стали собирать войска и ставить их по всем городкам по Волге и Каме. В то же время ждали угрозы со стороны Крыма, так что на юге тоже готовили войско.

Но главную опасность просмотрели: ногайскому хану Едигеру-Махмеду удалось проскользнуть в Казань с 500 воинами. Его тут же нарекли казанским царем. В стане русских это вызвало переполох, теперь Казань можно было только взять не хитростью, а силой. Шиг-Алей советовал подождать до зимы, когда замерзнут болота и реки, но Иван ждать не желал. 16 июня он простился с беременной женой и отправился к войску.

Но в Коломне стало ясно, что с юга идет крымский хан, он вдруг появился под Тулой. Защитники Тулы боялись, что их сил не хватит. Первый приступ они отбили, хотя с ужасом думали о втором: воинов Тула отдала для похода на Казань, на стенах стояли жители. Второго приступа не было: появились полки царя. На этот раз хана удалось отогнать: он рассчитывал, что все силы русских брошены на Казань, и хотел пограбить Москву.

13 июля Иван вошел в Свияжск. Отсюда он велел писать грамотку к казанскому царю, чтобы тот не безумствовал и сдал город. Следом за грамотой на Казань пошли русские войска. Город обложили полностью со всех сторон 23 августа. Взять приступом Казань они не могли, стенобитные орудия давали не много толка, а вылазки татар были постоянными.

Неделю так промучившись, употребили и устрашающее средство: «привязать всех пленников к кольям перед нашими укреплениями, чтобы они умолили Казанцев сдаться. В то же время сановники Государевы подъехали к стенам и говорили Татарам: «Иоанн обещает им жизнь и свободу, а вам прощение и милость, если покоритесь ему». Казанцы, тихо выслушав их слова, пустили множество стрел в своих несчастных пленных сограждан и кричали: «Лучше вам умереть от нашей чистой, нежели от злой Христианской руки!» Сие остервенение удивило Россиян и Государя».

Испробовав устрашение и не получив результата, царь велел делать подкоп и закладывать порох. 5 сентября стены попробовали взорвать, русским даже удалось ворваться в город, но они тут же были отбиты. И хотя во время взрыва погиб и единственный для города источник чистой воды, казанцы не сдались. Они нашли другой источник, с плохой водой, но это для них было лучше, чем русский плен.

Тогда замыслили возвести временную башню выше городских стен, чтобы с нее обстреливать город. Построили. Казанцы не могли теперь применять тяжелых орудий, но беспрерывно продолжали обстреливать стрелков на этой башне. И сколько Иван ни слал грамоток с требованием сдачи, Казань не сдавалась.

«Уже около пяти недель, — описывает взятие города Карамзин, — Россияне стояли под Казанью, убив в вылазках и в городе не менее десяти тысяч неприятелей, кроме жен и детей. Наступающая осень ужасала их более, нежели труды и битвы осады; все хотели скорого конца. Чтобы облегчить приступ и нанести осажденным чувствительнейший вред, Иоанн велел близ Арских ворот подкопать тарасы и землянки, где укрывались жители от нашей стрельбы: 30 сентября они взлетели на воздух.

Сие страшное действие пороха, хотя уже и не новое для Казанцев, произвело оцепенение и тишину в городе на несколько минут; а Россияне, не теряя времени, подкатили туры к воротам Арским, Аталыковым, Тюменским. Думая, что настал час решительный, Казанцы высыпали из города и схватились с теми полками, коим велено было прикрывать туры.