Полный курс русской истории Николая Карамзина в одной книге

Битва закипела. Иоанн спешил ободрить своих — и как скоро они увидели его, то, единогласно воскликнув: «Царь с нами!» — бросились к стенам; гнали, теснили неприятеля на мостах, в воротах. Сеча была ужасна».

Русские ворвались в город, но закрепиться не смогли. 1 октября царь еще раз потребовал сдачи и получил тот же гордый ответ. Русские готовились к решительному штурму. Для верности они заложили по немецкой технологии 48 бочек пороха в подкопе. Приступ начался на заре. Иван тогда стоял в церкви и слушал литургию. Вдруг церковь затрясло — это взорвали порох. Вся Казань скрылась в дыму. Разрушения были ужасными. Русские ворвались в город.

Но татары даже тогда не сдались: они бились, пока русские полки почти полностью не извели все взрослое население. Только поняв, что сдерживать врага не смогут, казанцы выдали своего царя, но сами снова вступили в бой. Им удалось прорвать русские ряды и уйти через болота. Тут же было послано конное войско взять их в обход топей. Весь пятитысячный отряд татар погиб, в живых никого старались не оставлять.

Только теперь Казань была покорена. Жителей, из тех, кто остался в живых, пленили, а в городе тут же стали тушить пожары, чтобы не сгорели вместе с Казанью и ее сокровища.

Из Казани Иван вернулся героем и победителем, а за время похода у него родился сын Дмитрий. Так что, получив славу и наследника, он «заложил великолепный храм Покрова Богоматери у ворот Флоровских, или Спасских, о девяти куполах: он есть доныне лучшее произведение так называемой Готической Архитектуры в нашей древней столице. Сей Монарх, озаренный славою, до восторга любимый отечеством, завоеватель враждебного Царства, умиритель своего, великодушный во всех чувствах, во всех намерениях, мудрый правитель, законодатель, имел только 22 года от рождения: явление редкое в Истории Государств! Казалось, что Бог хотел в Иоанне удивить Россию и человечество примером какого-то совершенства, великости и счастия на троне… Но здесь восходит первое облако над лучезарною главою юного Венценосца».

Первое облако, упомянутое Карамзиным, было связано с внезапной болезнью царя. Тот ожидал смерти и велел писать духовную, назначив наследником новорожденного сына. После составления завещания следовало его утвердить присягой бояр. Их собрали в царской столовой комнате.

Но не все бояре желали присягать Дмитрию. Владимир Андреевич, которого прежде Иван любил, отказался напрочь. Любимчик царя Адашев и вовсе сказал крамолу: «Тебе, Государю, и сыну твоему мы усердствуем повиноваться, но не Захарьиным-Юрьевым, которые без сомнения будут властвовать в России именем младенца бессловесного. Вот что страшит нас! А мы, до твоего возраста, уже испили всю чашу бедствий от Боярского правления».

В том же духе высказался и Сильвестр, который защищал Владимира: «Кто дерзает удалять брата от брата и злословить невинного, желающего лить слезы над болящим?»

Часть бояр тоже желала видеть на престоле умного и взрослого Владимира Андреевича. Захарьины потребовали от бояр клятвы. Если бы мог, Иван впал бы в гнев, но он был слаб, и над его телом делили будущую власть.

На другой день, все еще больной, Иван потребовал к себе Владимира и велел тому дать целовальную запись, то есть клятву верности. Владимир отказался. Иван пообещал, что никогда этого ему не забудет. Он действительно никому и ничего не забывал. И хотя через два дня Владимир все же дал требуемую присягу, Иван ему этого колебания не простил.

Он не умер. И он, кажется, понял наилучший метод распознавания врагов. Для этого нужна видимость умирания. Для того, чтобы чего-то достичь, требуется ставить людей перед невыполнимым выбором. Те, кто пойдет, не колеблясь, достоин доверия, кто будет сомневаться — достоин смерти. Но было еще и испытание милостью.

Иван встал с постели и словно бы запамятовал события недалекого прошлого. Он воздал почести старшему Адашеву, был очень ласков с Владимиром Андреевичем, не поминая ему отказа от присяги. Он еще участвовал в государственных рассуждениях Алексея Адашева и Сильвестра, но теперь ему казалось приятным не соглашаться с их мнением. Очарование и тем, и другим развеялось.

Тут случилось и еще одно несчастье. Иван обещал в случае выздоровления ехать в Кириллов монастырь в благодарность бога за спасение. Ехать он решил вместе с женой и младенцем. Его предупреждали, что сын слабенький и такая дорога будет для него тяжела. Иван не слушал. Максим Грек, рассказывают, даже передал Ивану через Курбского, что бог не требует от него такой жертвы и даже покарает, умертвив ребенка. Иван не слушал. Он все равно отправился всей семьей на богомолье. В дороге Дмитрий занемог и умер.

Иван не признался даже себе, что виновен в смерти наследника. Напротив. В Песношском монастыре он повидался с Вассианом и получил от него такой наказ: «Если хочешь быть истинным Самодержцем, то не имей советников мудрее себя; держись правила, что ты должен учить, а не учиться повелевать, а не слушаться. Тогда будешь тверд на Царстве и грозою Вельмож. Советник мудрейший Государя неминуемо овладеет им».