Полный курс русской истории: в одной книге

Вот и задумайтесь, мог ли придворный сказитель и поэт сочинить для своего князя столь глупое и непонятное произведение, как «Слово», в том самом веке, когда понятие «отечество» не могло существовать? Боюсь, исполнив свой шедевр, сказитель кончил бы потерей головы: князья были горячи на руку, непонятного они не любили. Одна эта чисто психологическая деталь показывает, почему «Слово» – если не подделка восемнадцатого века, так подделка, скажем, века семнадцатого или хотя бы шестнадцатого! Ключевский идеализирует «Слово», и странно – трезвыми рассуждениями он вроде бы и отрицает сам факт патриотизма и понимания общности русских в эти века, и тут же опирается на «Слово» как на исторический источник и на этой основе говорит о том, что складывается – несмотря на лестницу наследия – общность между людьми, когда мы видим лишь разобщенность между многочисленными потомками Ярослава. Он указывает, что дружина князя из-за очередного порядка наследования сама выбирала, как ей действовать, когда князя переводили в другой город: если князь уходил в худший, то дружина оставалась и переходила к поступившему на его место новому князю, если в лучший город, то следовала за ним, надеясь на выгоду, то есть нередко за князем тянулись его дружинники числом до двух-трех тысяч человек. И это как бы хорошо, потому что возникали передвижения внутри Днепровского государства, и народ перемешивался. Но ведь что такое дружинник? Строчкой ниже Ключевский совершенно справедливо говорит:

«Служилый человек не привязывался крепко ни к месту службы, ни к лицу или семье князя, которому служил. Не привязанный крепко ни к какому князю, ни к какому княжеству, боярин привыкал сознавать себя слугою всего княжеского рода, „передним мужем“ всей Русской земли. У него не могли установиться ни прочные местные интересы в той или другой области, ни прочные династические связи с той или другой княжеской линией».

Но вывод он делает странный: вместе с другим высшим классом общества, духовенством, и, может быть, еще в большей степени, чем это сословие, многочисленный дружинный класс был подвижным носителем мысли о нераздельности Русской земли, о земском единстве.

Увы мне и ах!

Ни к чему не привязанный душой и ничего не любящий по сути «этот многочисленный дружинный класс» мог лишь выносить мысль, как лучше управлять вверенным ему населением, то есть каким способом быстрее и удобнее собрать налоги и покорить этот туземный люд власти его нынешнего князя, все равно какого князя. А что касается распрей между князьями, то страдать о них мог разве что далекий от жизни монах. Именно монахи вложили в уста своим героям-князьям и размышления о запрете враждовать друг с другом, и отказ поднять оружие на брата своего… В жизни было куда как проще. Единственное, что сдерживало буйных княжичей, так это соблюдение законности. Они и за оружие-то хватались, когда эта законность вдруг как-то нарушалась. А так… так честно переходили по приказу старшего из одного города в другой. Они знали, что им еще повезло. Ведь были еще и изгои. Эти вовсе были лишены всякого права.

Изгои не были виноваты в своей участи. Порядок наследования определялся переходом князей по старшинству и согласно очереди. Младшие получали самые незначительные, недоходные и удаленные от границ спокойные земли, старшие – самые опасные, трудные, зато и очень доходные города. И все бы хорошо. Но если по какой-то причине отец малолетнего княжича преждевременно умирал раньше деда, то вместе с ним из дальнейшего передвижения по землям выбывало и все его мужское потомство, то есть князь, конечно, не оставался в буквальном смысле нищим, ему давали по милости старших какой-то незначительный населенный пункт, но это было все, что ему положено. Очередь для него останавливалась. Такими князьями-изгоями были дети Ростислава Володарь и Василько, вынужденные отвоевать у Польши червенские города и основать Червенское княжество. Некоторые русские княжества из-за такого порядка наследования уже в XII веке стали постоянными владениями князей-изгоев, таковы Муромо-Рязанское, Турово-Пинское, Городенское и Полоцкое княжества. Эти земли исключались из порядка наследования. На них никто не претендовал. Но дети князей из таких княжеств уже не имели никакого права на дальнейшее передвижение.