Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ (сборник)

15 июля, утро. Слышимость плохая… Нет, о’кей, все в порядке, слышимость нормальная. Судя по сообщениям, наши боевые машины были отремонтированы. Мы снова в наступлении. Камни градом летят с наших передвижных башен на стены мавританского города. Наши тараны штурмуют ров. Старая система выстраивания клина «черепахой» хороша, но не безупречна, многие наши достойные воины пали под ударами, их место в рядах занимают новые, от вида наших машин Иерусалим содрогается до основания…

С моей новой площадки наблюдения прекрасно виден Готфрид Бульонский[306] на верхушке горы, он собирается в решающую атаку. Вот первые христиане забираются на зубцы стен, мне подсказывают, что впереди – Литольд и Жильбер из Турне, Готфрид со своими людьми лезут за теми, мавры падают под их ударами, некоторые спрыгивают со стен и разбиваются о землю. Иродовы ворота рухнули, нет, кажется, не так, их отворили изнутри вскарабкавшиеся солдаты. Христианское воинство, кто конный, кто пеший, в боевом пылу врывается в город!

Мне говорят, что у ворот Сиона битва еще бушует… Минуточку, вот последние новости, кажется, провансальцы Раймонда из Сен-Жиля[307] вышибли Сионские ворота. Ребята Раймонда овладели башней Давида и захватили Ифтихара со всем гарнизоном, сохранив ему жизнь в обмен на огромный выкуп. Его без промедления отвезли в Аскалон, который до сих пор в руках сарацин. Враг разгромлен, победа! Исторический момент. Нет, даже чудо! Сейчас ровно три часа. Это время страстей нашего Господа! Сверхъестественное совпадение! Пытаюсь смешаться с радостной толпой, с входящей в завоеванный город армией, могу вас заверить, что это нелегкое дело, опасное дело, очень важно не попасть под лошадь… Вы меня слышите? Я вас не слышу, но репортаж из Иерусалима продолжается.

Ну вот и я в кругу стен Иерусалима. Приходится переступать через множество темнокожих трупов, а ведь после прорыва, мне кажется, сопротивление нашему войску никто не оказывал… Беру интервью у сержанта, идущего, по-моему, в сторону христианского лагеря, – он покрыт кровью, он несет охапку драгоценных отрезов. «Сопротивление? – переспрашивает сержант. – Какое там сопротивление! Как мы вошли, эти канальи задали стрекача! Засели в Надскальной мечети. Но великий Танкред из Альтавиллы[308] захватил их до того, как они сумели навредить. Танкред поднял свой штандарт над мечетью. Значит, принял беглых под свое покровительство». Я спрашиваю сержанта, откуда могло взяться такое множество трупов. «Что за вопрос? Здесь завоевывают город, и это город нехристей. В подобных ситуациях ликвидируют и молодых и старых, мужчин, женщин и детей. Правило такое, ясно?» – «А те, оберегаемые Танкредом?» Он делает непроницаемое лицо: «Знаете, у господ свои причуды».

Мне трудно двигаться вперед, наперерез бегут мавры обоего пола и всех возрастов, преследуемые нашими солдатами… Простите, прерывается голос. Я не в силах рассказать, что я вижу… солдаты христианской коалиции режут людей, убивают всех, о господи, они разбивают детей о стены домов… Разбивают им головы. Бесчинствуют не только вооруженные, те, кто – можно предположить – не избыли еще боевую ярость… Пилигримы тоже зверствуют над ранеными. Минуточку, прошу прощения у слушателей. Вот мне передали новости из синагоги. Там, мы знаем, укрывались спрятавшиеся в городе евреи. Синагога вся в огне. Еврейская община Иерусалима уничтожена пожаром. Вижу – пожилой монах в слезах. «Да, они были иудеи, нечестивые, нехристи, но зачем жечь их нынче, если их все равно ждет адский огонь? О, наши братья христиане сделались обезумевшими тварями, не подчиняются никому, даже и собственным командирам».

Алло? Как меня слышите? Совсем не слышите? Ничего удивительного, это вокруг трещат в огне дома, все падает, рушится, вопят люди, которых рубят на куски мечами и кинжалами. Господи милостивый, больше я говорить не в состоянии, извините, возобновим передачу завтра, на сегодня этот мой репортаж, прошу прощения, заканчивается.

16 июля. Студия? Трудно подобрать слова. Иногда стыдишься своего ремесла репортера. Танкред гарантировал жизнь укрывавшимся в городской мечети маврам, но какая-то группа головорезов (говорят, что они были фламандцы) не соблюла распоряжения Танкреда, и в мечети тоже произошла бойня. Кое-кто из кавалеров даже обвинил в предательстве Раймонда из Сен-Жиля за то, что Раймонд сохранил жизнь Ифтихару. Тут все будто бы помешались. Видимо, кровь ударила в голову. Я говорил с Раймондом из Агилеры:[309] «Вокруг мечети кровавые лужи по колено. Танкред вне себя, он полагает себя обесчещенным, поскольку не сумел сдержать слово. Думаю, ни одного живого мавра, ни одного живого еврея не осталось сейчас в Иерусалиме».