Полный оборот

— Нил, — я старалась смотреть в его горящие глаза. Надо же месяца не прошло, а я спокойно отношусь к тому, что оборотни существуют. — Нил, если я от тебя рожу, — при этих словах он присел, провёл по моим плечам лапами, и морда отобразила полное умиление, — рожу дочь, ты убьешь её?

— Убью, — честно, без колебаний и увиливаний.

— Тогда я даже не рискну быть с тобой, — я тоже умею правду-матку рубить. — Есть риск моему будущему потомству, ты мне в мужья не подходишь. Ты мне отвратителен…

Я пробудила зверя. Он обернулся таким, каким я его встретила впервые за одну секунду. Волчья пасть свирепо огрызнулась, и я получила по лицу. А так, как лапа его увесистая, то даже не сильный удар выбил меня из сознания.

А ведь раньше я сознания не теряла ни разу, тем более от ударов. Повадились, твари бить несчастную девушку. Ничего, я выберусь, не останусь здесь.

После пережитого кошмара, я изменилась. Болела и молчала, на ласковые прикосновения не отвечала, между ног лазить запрещала. Опухло горло, заложило нос, болела голова и температура вынуждали меня закапываться вглубь хлама на кровати, чтобы согреться и спрятаться от ненавистного сожителя.

Однажды он меня откапал и стал вылизывать с ног до головы. Помнится, укусы страшно болели после встречи с ребёнком-волчонком, мутантом я его даже мысленно перестала называть. В память о смерти ненужного, призираемого, не отвергнутого только маленькой стаей существа, перестала разговаривать.

Уже много вариантов я перебрала, вспоминая убитого малыша оборотня. Я пыталась понять, с какой целью меня принесли ему. Нет, не на съедение это точно. Скорей всего любовь способна из зверя сделать человека. Как Лихо меняется в моём присутствии, так и ребёнок должен был приобрести человеческий вид, потому что звериный облик не смог овладеть им полностью рядом с дикой матерью. Убитые же люди не справились с поставленной задачей. А я бы смогла, смогла бы полюбить его таким, какой предстал передо мной! У меня тогда уже появилась мысль, что его надо защитить и полюбить. Даже после того, как он накинулся на меня, я не переставала его воспринимать, как напуганного ребёнка, не пригодившегося в этом мире. И мамаша его злобная тоже думала так. Раз Лихо меняется со мной, значит и её малыш должен был измениться ближе к человеку.

Лечебный Ильич сделал так, что укусы заросли, прокушенное лицо перестало опухать. А вот с простудой ничего он сделать не мог. И решился прибегнуть к своему методу лечения.

В тот вечер я проснулась, закопанная под шкурами, выглянула на кухню. Пить я выходила, когда оборотня не было дома. Не хотела сталкиваться с ним, итак, еле передвигалась, опасалась, что начнёт приставать. Лихо варил камень в тазике. По-настоящему. Я даже не поверила своим глазам, пошатываясь, выползла наружу, утащив из вещей старинную толстую рубаху в красно-белую мелкую клетку, на десять размеров больше. Мягкая, при этом широкая и с длинным рукавом, прикрывала мою попу и походила на халатик.

Большой валун в алюминиевом тазу варился на печи. Оборотень, как приправу рассыпал в кипящую воду травы и хвою. Дальше были странные действия. Оборотень взял два стула, на один поставил горячий тазик, рядом положил кружку. Сдернул с постели тёмное огромное покрывало и поймал меня. Усадил себе на колени, укрылся с головой покрывалом. Мы оказались, как в шатре. Нил поливал камень из кружки, и облако огненно-горячего пара обдало моё лицо. Я запаниковала, стала вырваться, но меня не отпустили, насильно накренили над камнем. Я попыталась закричать, но голос пропал, прохрипела:

— Отпусти!

Потом набрала полную грудь воздуха и подавилась собственным криком, изошла на мокрый утробный кашель. Я задыхалась, горло сцепили спазмы и тут же прочистился нос. Очередной клуб пара обжог при вдохе мою слизистую, и я почувствовала горький запах травы и хвои. И чем больше я билась, тем сильнее меня сжимал оборотень. А потом случилась полная свобода, полотно было скинуто с головы, и я облегченно вздохнула.

После этой процедуры я спала очень долго. Проснулась полностью здоровой. На моих волосатых ножках не было ни одного шрама. Простуда отступила, и я ощутила резкое чувство голода.

Прежний вид Лихо вернулся, вдобавок изогнулись ноги и теперь сгибались, как у человека, оставались ещё сильно мохнатыми, как раз по погоде. Он носил старинную безрукавку на меху и даже стал примеривать вещи из кучи хлама.

За окном выпал первый снег. В полюбившейся рубашке и широких шерстяных, мужских штанах, которые пришлось завернуть снизу и подпоясать верёвкой, в кроссовках и сохранившейся чудом джинсовой куртке, я забабахала в этот день манты. Ильич нарезал мясо своими ножами, можно сказать в пыль перемолотил. Я бутылкой раскатала тесто, налепила и сварила.