Полный оборот

— Говори, — без интереса я слезла с подоконника, вступила в туфли и включила вытяжку над плитой, в которую курила. Ему не нравилось, что я курю. Мне самой не нравилось, но это отвлекало. — Расскажу тебе, как удачно к деду Стасику в деревню съездила, а потом вернулась домой, а мама уже умерла, потому что не пережила, что меня волки в лесу съели. А всё потому, что один сексуально-озабоченный оборотень посчитал, что может держать меня рядом с собой против воли.

— Не смей винить меня в смерти своей матери, — очень не любила когда он так злился. Я различала, когда он хочет припугнуть, а когда я зашла за грань его терпения. Оказалось я достаточно хорошо знаю его.

— Что ты хочешь от меня, Ильич? Слёз моих? Что я к тебе в ножки упаду? Да после того, что ты сделал, я даже за таз пельменей в голодный год с тобой не буду. Я опоздала всего на полчаса. Половина долбанного часа! А она умерла! И ты говоришь, чтобы я тебя не винила? — я жадно затянулась горьким дымом и запретила себе плакать, проткнув кожу в кулаке ногтями.

— Ты не говорила мне, что у тебя больная мать.

Я дымом подавилась и стала смеяться.

— А что тебе можно было сказать?

— Да, — кинул он. — Я помню каждое твоё слово, Алёна. О твоей маме я слышал один раз, когда пришёл Морок. Ты сказала, что она у тебя есть. Просто мама, семья, работа. Больше ничего ты не сказала.

Он сейчас всё вывернул, повернул и завернул так, что я ещё и виновата в смерти собственной матери окажусь. Вот ведь хитрая тварь.

-И ты бы меня послушал? — я просто обалдевала от наглости. — Ты меня бы отпустил?

— Я уже владел зверем, ты не можешь знать, чтобы я сделал, а что нет. Ты даже не попыталась говорить со мной на эту тему.

— Ты себя помнишь?! — я перешла на крик. — Ты же зверьё зверьём был, да и сейчас не сильно изменился!

— Не кричи, — мерзкая надменная физиономия, всевластного господина. — Когда ты просила: «Сделай мне ещё что-нибудь, что никто никогда не делал» ты была уверена, что я тебя трахну по-особенному. А рассказать мне о том, что у матери сердце больное и тебе хотя бы весточку надо подать, «жива-здорова», об этом ты не думала.

Мало ему меня в нищету загнать. Мало оскорбить, надругаться и морально опустить, он ещё и вину в смерти матери умудрился в меня вбить.

— С меня хватит, — выдохнула я, откинув сигарету и выключив вентиляцию. Это был конец, лучше умереть, чем рядом с ним находится.

— И куда ты пойдешь? — без усмешки и на том спасибо.

— Домой, — я накинула пальто, застегнула сапоги.

— Я тебя не отпущу, Алёна. Не надейся сбежать.

— Марфу Васильевну отпустил, и меня отпустишь, — ехидничала я.

— Марфа мне не отдалась. А ты моим семенем помечена и уже пользуешься во всю благами моего зверя.

— И какими же?!

Он поднялся на ноги и сунул руки в карманы узких брюк, откинув полы тёплого пиджака. Немного замялся, рассмотрев носы своих идеально-начищенных чёрных туфель и ответил:

— Перед тем, как уехать в тайгу три года назад, ты прошла обследование. Забыла и не взяла результаты, но у тебя были найдены раковые опухоли. Рак в твоем возрасте очень опасен, потому что молодой организм плодит клетки быстрее. Врач тебя просила ещё раз сдать анализы, уже когда заболел твой отец, но результат был отрицательный, и первые анализы признали ошибочными. На самом деле я даю тебе здоровье, молодость и регенерацию.

— Зажрись своими долбанными подарками! Если суждено Максиму сиротой остаться, значит, судьба такая!

— Это необратимый процесс, ты моя, а я твой.

— Я сейчас расплачусь, — ядовито бросила ему и вышла в приёмную.

— Стой!

Я брыкалась, кусалась, сопротивлялась и упиралась. Куда против такого облома! Столько силищи, лес топором валить. Подхватил и усадил на стол секретаря. Вот только ноги мои раздвинуть не получилось, спасибо, узкая юбка. Схватил крепко голову за затылок и властно направил к своему лицу. Рассматривал, остановив взгляд на губах.

— Нил Ильич! — заверещала вошедшая в приёмную Олеся. — Как вы смеете приставать к девушке на рабочем месте.

Будто в другом месте приставать к девушкам законно.

Лихо, приподняв бровь, с отвращением посмотрел на рыжую. Я в этот момент лягнулась и выскользнула из его объятий. Спряталась за спину девчонки.

— Не бойся Алёна, сейчас их садят за такие дела, — она ткнула пальцем в сторону Ильича. — Я свидетелем буду, насильник!

— Слыхал! — подначивала я и побежала из приёмной в сторону лифта, рыжая за мной.

Нил не стал нас провожать, ушёл в свой кабинет, и мы дружно выдохнули.

— Слушай, Олеся, — я заглянула в её карие глаза за стёклами очков. — Не говори о том, что видела. Он опасен и может тебе навредить.

— Он запугивал тебя? — она по-деловому поправила очки, скрестила руки на пышной груди. Вот и я такой же месяц назад была, лялькой в розовых очках. Верила, что справлюсь с любой ситуацией.

— Не запугивал. Ты не должна ничего предпринимать. Пообещай мне.

— Ну, уж нет. Не сойдет насильнику такое с рук. Ты можешь обратиться в полицию

Створки лифта открылись и на этаж вошла Нюра Николаевна. Я её обогнула и нажав кнопку уехала на первый этаж.