Полный оборот

Элеонора рыкнула, как тигрица и стала задавать Демидову вопросы относительно личной жизни.

Мы же прошли вглубь зала ближе к танцующим парам.

— А у тебя есть любовницы? — вдруг осенило меня.

— Нет, — усмехнулся Нил. — Данил молод и без пары. Я же не имел любовниц с тех пор, как Марфу увидел.

— То-то ты такой неудовлетворённый, — шепнула ему на ухо, в надежде поиграть с мужчиной и поднять себе настроение.

— Ох, девочка, не шептала бы ты так, — прищурился и посмотрел на мою грудь под чёрным кружевом. — Тут есть укромные местечки для уединений.

— Любовницы нет, а укромные местечки знаешь. Не вяжется как-то, Ильич, — шаловливо подмигнула я.

— Добрый вечер. Нил Ильич, Алёна Ярославна, — от этого мерзкого голоса меня передёрнуло. Рядом с нами нарисовалась грузная фигура Васечкина, держащего рядом с собой Ирку в розовом платье. Розовой ей совсем не шел, полнил и выделял морщинами на смуглой коже, далеко ушедшую юность.

Васечкин не мог входить в бизнес элиту, у него жалкий уровень по сравнению с корпорациями, как он просочился на этот вечер и испортил мне его. Каравай не по рылу, но он очень хотел хотя бы посмотреть на бомонд. Кто-то ведь протащил по блату.

Я одарила пару самым злым взглядом, какой только могла придумать, и не собиралась здороваться.

— Добрый, — свысока кинул Нил и отвел меня в сторону.

Вот на фига я всё опять вспомнила! Мне стало противно даже рядом стоять со своим обидчиком. Отдернула свою руку и когда Нил заговорил с какой-то пожилой парой, натянуто улыбнулась и ушла. Ильич за мной не побежал, он же благородный мужчина и породистая скотина, ему не пристало публично скандалы устраивать. Подождал, пока я удалюсь и направился следом за мной чуть погодя.

Я выскочила в пустующий широкий коридор, не тот, что вёл от центральной лестницы в зал, а в кокой-то иной проход, но не менее торжественный с красивыми светильниками на бордовых стенах, оформленными белым декором в виде лиственных деревьев с которых слетает листва.

Услышав шаги за спиной обернулась и даже шарахнулась в сторону увидев перед собой Ирину с печальными глазами на поплывшем усталом лице.

— Давай, Алёна, поговорим, — упавшим голосом предложила она, в надежде оправдаться.

— Не о чем нам с тобой говорить, — так же тихо ответила я.

Выскочил в коридор Нил и, не замечая Ирины, подошел ко мне. В глазах огонёк не здоровый, напряглись мышцы на лице.

— Я же все доступно объяснил, ради твоего блага, — шикнул он.

— Не могу забыть, — сквозь зубы цедила я. — Это было унизительно и слишком больно.

— Когда ты сбежала от нас, было очевидно, что слишком сильная и независимая. Ты не подпустила бы к себе никого, тебя нужно было ослабить…

— Для чего?!

— Чтобы сделать счастливой, — тихо ответил Нил.

— Иди к чёрту, чудовище, — выдохнула я.

— Хорошо, — казалось, слышу, как скрепят его зубы. — Я просто уйду. Знаешь мой номер телефона.

Развернулся и пошагал, но не в сторону зала, а в сторону узкой лестницы.

У Ирины было потерянное, унылое выражение лица. Стояла, как в воду опущенная. Ей и её ребёнку Васечкин по шоколадке не купит, не то что квартиру. Но дело даже не в подарках. Иру её мужик не ценил, не видел в ней ни хорошего менеджера, ни доброй давалки. Ей не видать от Васечкина ни уважения, ни признания, ни внимания. Он обращался с ней как с тряпкой, когда ещё я у него работала, так и продолжает вытирать ноги об несчастную терпилу. И не видать ей нормального мужика. Стало жалко её убогую, и жизнь её безрадостную.

А у меня всё по-другому. Судьба преподнесла мне подарок в виде любящего мужчины. Без машины и квартиры, без брильянтов и света софитов, когда ничего у нас с Ильичом не было кроме избушки в тёмном густом лесу, я чувствовала себя королевой рядом с ним, ухоженной, обласканной и любимой. И он для меня, даже в полной нищете в шалаше посреди тайги, повелитель волков, настоящий альфа.

Что бы сделал на моём месте Аглая?

— Нил! — глаза наполнялись слезами.

Он снёс баррикаду горделивой самостоятельности отвергающей любую помощь извне. Сумел добиться. Я хочу к нему, к своему любимому. И пусть я полюбила три года назад Лихо, но Нил тоже был в то время рядом, пусть издалека, но это он так нежен и трепетен. Грубость зверя, чуткость мужчины, и всё слилось в бесконечной любви и уважении ко мне.

Со всех ног я бежала к Ильичу, что замер у самой лестнице. Кинулась ему в объятия и разрыдалась прямо в его безукоризненный дорогой костюм, испачкав ткань тушью и блеском для губ.

— Что ж ты, Ярославна, совсем меня за человека не держишь, — горько усмехнулся Ильич. — Жизнь за тебя готов отдать, девочка моя…маленькая.

Я ещё больше рёву дала, заливалась так, что не могла успокоиться.

— Нил, — хлюпала я.

— Ну?

— Давай, укромное местечко.

— О, как! Ну, пошли.