Полный привод, или Километры вдоль нормальности

Она обещала приехать к ним двадцать пятого, после обеда, чтобы успеть послушать вместе с братом рождественскую речь королевы в три часа пополудни. Поэтому Жаклин приняла решение ехать в Глазго самым ранним утром этого же дня. Своё столь поспешное отбытие в Шотландию, даже не повидавшись с золовкой и не выслушав по телевизору всё, что накипело у монаршей особы, она объяснила стремлением успеть проводить в отпуск Марго с мужем, которые на Новый год собрались в жаркие страны «за девочкой» – как объяснила сама мать двоих сыновей. Она позвонила Жак где-то числа пятнадцатого декабря и пригласила чету Рочестер на небольшой домашний ужин по случаю их с Итаном отъезда.

Это приглашение для Жаклин подвернулось как нельзя кстати – ей очень хотелось разминуться со своей золовкой – после вечеринки девушка никак не могла привыкнуть к своему новому отношению к сестре своего мужа, которая открылась для неё слегка в ином свете.

Во-первых, сама Жак ничего не могла с собой поделать – чувствовала себя той самой «счастливой соперницей» по отношению к Меринэлл, хоть здесь слово «соперница» звучало как-то даже нелепо. Так получилось, что у девушки и до этого были поводы для жалости по отношению к сестре своего мужа – всё-таки у той не сложилась личная жизнь, и, когда умерла её мать, женщина осталась совсем одна, а Жаклин очень хорошо знала, что такое настоящее одиночество, и вот теперь в полку поводов для жалости прибыло. Девушка понимала, что ни в чём перед Мери не виновна, но всё равно чувствовала себя немножко неуютно, тем более что как бы там ни было, но корнуоллка согласилась пожить у них в квартире на каникулах с Сулой, пока Чарльз будет улаживать свои дела во Франции, а Жаклин – гостить в Шотландии. Видимо, оставаться одной в Хемпстоне для Мери сделалось уж совсем невмоготу, может, именно поэтому она в телефонном разговоре с Жаклин благословила идею той навестить в столь радостное, благостное время своего уже немолодого дядюшку, единственного родственника, который её вырастил.

Во-вторых, всё это смотрелось тем более странно, ведь после ухода гостей с вечеринки и до отъезда Мери домой стало ясно, что она всё-таки что-то подозревает. Правда, оставалось тайной, покрытой мраком, насколько глубоко она погрязла в своих подозрениях и что конкретно её на них натолкнуло: то, что она чуть не застала что-то до жути неприличное на кухне; или услышала нечто еще более ужасное в кабинете; или же всё-таки поймала какойто из многозначительных взглядов парочки; а может, что-то почувствовала на правах влюблённой женщины с жизненным опытом. Ну да как бы там ни было, скорей всего, одной из этих причин Жаклин была обязана «удовольствием» на следующий день после вечеринки, за завтраком выдерживать на себе долгие тяжелые взгляды своей золовки, максимально возможной минимизацией их общения со стороны последней, а так же её кратким ледяным прощанием, которое гостья упростила вплоть до элементарности, управившись одной единственной фразой: «До свидания, Жаклин», не обременив его таким неподъёмным словом как «спасибо».

Поэтому ничего удивительного, что невестка в качестве ответного шага лишила Мери удовольствия провожать себя в Глазго, в тот самый город, где сейчас находится красивый мальчик с глазами– «тюльпанами». Она боялась, что не сделала ничего такого уж хорошего в жизни – не нашла лекарство от СПИДа или рака и не перевела достаточное количество старушек через дорогу, чтобы заслужить такую благодать, как возможность лицезреть «милейшее» выражение лица своей золовки и выслушивать её крайне «доброжелательные» напутственные речи перед поездкой.

Что же касалось Чарльз а, то он был настолько поглощен своей новой должностью и так озабочен предстоящей поездкой во Францию, что, кажется, не замечал вообще ровным счетом ничего. Мужчина жил в своём собственном мире и пребывал там с самим собой, судя по всему, в полной гармонии.

А вообще Жаклин уже могла честно признаться самой себе, что все они ей настолько надоели за последнее время, отняли столько сил и эмоций, что когда она двадцать пятого числа, декабря месяца, 2011 года от Рождества Христова, вышла из квартиры с чемоданом, направляясь на вокзал, то звук захлопнувшейся за спиной двери принёс ей несказанное облегчение, очень сильно напоминающее чувство счастья.

В поезде она думала только об Александре.

После вечеринки они, конечно же, продолжали созваниваться при каждом удобном случае.