Полный вперед назад, или Оттенки серого

Несколько вещей, казалось, произошло одновременно. Кортленд выстрелил из арбалета, раздалось «дзынь», удерживающий гарпун трос стал быстро разматываться с барабана. Гарпун вошел в соприкосновение с молнией, по тросу к медному колышку побежала яркая вспышка, обозначая перемещение заряда энергии, и с оглушительным звуком — в тональности си-минорного нонаккорда — в земле, на месте колышка, возникла обширная дыра. Я пришел в себя через секунду-другую, но Престон с Кортлендом еще не оправились. Молний было две, и каждая из них теоретически обладала большой разрушительной силой. Я прыгнул в кузов — Престон только начал шевелиться — и помог Кортленду заново натянуть арбалет. Мы вернулись на луг, где вести машину было гораздо легче, и вскоре перегнали молнию, которая смещалась к линолеумной фабрике. «Форд» остановился. Арбалет был теперь полностью натянут, тетива зацеплена за скобу. Кортленд вложил новый медный гарпун, а Престон стал разматывать барабан с проводом заземления.

— Быстрее! — нетерпеливо рявкнул Кортленд.

Шар проплывал у нас над головами с жужжанием, которое скорее ощущалось, чем слышалось. Но Престон замешкался, привязывая провод к колышку.

— Шевелись! — приказал Кортленд. — Помоги идиоту распутать провод!

Я выскочил из кузова и побежал туда, где Престон боролся с заземляющей проволокой. Если бы солнце было в другом положении и тень Кортленда не оказалась справа от меня, я не дожил бы до сегодняшнего дня, чтобы стать жертвой ятевео. Но оно было именно в этом положении, и я мог наблюдать за тенью Кортленда, разворачивавшего арбалет в нашем направлении. Я даже не успел подумать, как метнулся влево. Громкое «дзынь» — и я внезапно ощутил боль в боку, а гарпун зарылся в траву передо мной.

На мгновение я подумал, что он прошел сквозь меня. Я посмотрел на Престона и по выражению его лица понял, что он подумал то же самое. Я помедлил, едва осмеливаясь дышать, потом поднес руку к груди и стал нащупывать предполагаемую рану. Наконец я вздохнул с облегчением, поняв, что мой быстрый бросок в сторону привел к тому, что Кортленд промахнулся: гарпун лишь чиркнул меня по боку и глубоко порезал кожу.

— Силы небесные! — воскликнул Кортленд с изумлением в голосе, которое получило бы первый приз на любом конкурсе драматического искусства внутри Коллектива. — Ты в порядке?

Я встал и обернулся, чтобы поглядеть ему в лицо. Я опять оказался в дураках. Как многому мне нужно было научиться!

— Ты, кусок… дерьма! — В третий раз за свою жизнь я употреблял очень плохое слово. — Ты нарочно!

— Дорогуша, — в голосе Кортленда опять звучала фальшивая озабоченность, — это всего лишь несчастный случай! Охота на молнию — опасное занятие. Ты уверен, что не ранен? Я ужас как беспокоюсь.

Я молча достал платок и приложил его к порезу. Позади нас шар, в который так и не выстрелили, безобидно растаял в воздухе — такое случается часто.

Охота на молнию закончилась, но охота на Бурого, вероятно, только начиналась. Что за ирония судьбы: Кортленд и Джейн, находясь на разных полюсах, объединились в желании сжить меня со света! Было что-то в этом невероятно несправедливое.

— Мастер Эдвард, — прошептал Престон, — будьте осторожны. Гуммигуты будут подкидывать вам под ноги всякое, чтобы вы споткнулись.

Я поглядел на него.

— Подставлять мне ногу? — переспросил я.

— Да. Вы уверены, что с вами все хорошо? Вы как будто… из другого мира.

— Все в порядке, если не считать мстительных желтых. Но спасибо — вы помогли мне решить головоломку с тачкой.

Он сморщился.

— Головоломок с тачками не бывает.

— Бывают.

Глаза и цветчик

1.3.02.06.023: Смотреть на солнце запрещается, каков бы ни был мотив смотрящего.

Я медленно побрел домой, проклиная себя за глупость. Я не только оказался в контрах с самым неприятным семейством в городе, но и упустил выгодную сделку, которая сама шла в руки. Значит, со мной было что-то не так: что-то непонятное в моей голове, толкающее меня к собственной гибели. Сначала Джейн, теперь Кортленд.

Я промыл порез самой горячей водой, которую только смог терпеть, и приложил к ране газету, смоченную в уксусе. Затем, сев на край ванны, я принялся размышлять о своем положении. Салли Гуммигут или Кортленд, а может, и оба по каким-то причинам убили Трэвиса. Само по себе это было немыслимо. Я не видел, как я могу избежать их мести, разве что держать все при себе. Оставалось лишь надеяться, что Кортленд сочтет меня страшно испуганным после своего почти попадания — настолько испуганным, что уверится в моем абсолютном молчании. Если так, он был прав: как он правильно заметил, у меня не было доказательств. Ни одного. Даже мотивы их были мне неизвестны. Бессмыслица, желтые не убивают желтых. Они поддерживают друг друга, заботятся друг о друге — и если надо, лгут друг ради друга.