Полный вперед назад, или Оттенки серого

Северус снимал урожай парящих предметов. Я зашагал по полю. Рядом несколько лошадей подбирали то, что оставалось на уже убранном участке. Небольшие предметы вырывались из земли и планировали в низину, где их улавливали длинные куски кисеи, натянутые в ярде над землей.

— Привет! — сказал Северус, наводя свой аппарат на кисейные волны с деревом на заднем плане. — Посмотри сюда.

Он указал на крайне занятную штуку величиной с куриное яйцо — у нее на боку все еще был номер компонента какого-то устройства и несколько проводов. Она оказалась уловлена вместе с другими частями помельче — некоторые чуть ли не с пылинку. Я постучал пальцем по ее вершине. Обычной ценой были десять баллов за минус-унцию. Все эти части тянули на двадцать — тридцать баллов.

— Мы пришли слишком поздно, кое-чего уже не хватает, — сказал Северус, показывая вниз по склону. — В Красном Устье сеть натянута поперек реки, но всего лишь десять лет и улавливает далеко не все.

Я задумчиво поглядел на странные штуковины. Несомненно, они были делом рук человеческих и составляли устройства куда большего размера. Чего именно — никто не знал: парящие предметы имели свойство планировать к морю в поисках наинизшей точки, и потому их всегда не хватало для изучения. В наше время находили только предметы, либо застрявшие в естественных полостях, либо оказавшиеся в земле — случайно или по чьей-то воле.

— И куда же все они попадают?

— Говорят, в море есть плавучий остров и кто-то на нем живет. Но для поселения нужно несколько тысяч кубических метров парящих предметов. Скорее всего, это пристанище для морских птиц, пока под весом гуано он не канет в пучину.

Я перевел взгляд на его камеру — полноценный «Линхоф». Как и в большинстве фотоаппаратов, затвор заклинило много лет назад, но в наши дни эмульсии были медленнее, чем раньше, и выдержка обычно регулировалась снятием крышки объектива на нужное количество секунд. Я не раз просил разрешения сняться вместе с Констанс, но ее мать неизменно отказывала мне — «пока мы не привыкнем к этой мысли». Северус позволил мне посмотреть на изображение, появляющееся вверх ногами на экране видоискателя; кадрирование было в самом деле удачным.

— Чтобы все получилось идеально, мне нужно два-три хороших облака, — сказал Северус, задирая голову. — Вы слышали, что темно-красный увеличивает контраст в области неба?

Я слышал, но не знал, как это работает.

— Насколько я знаю, ваша поездка увенчалась полным успехом, — добавил он, шагая к тачке, где лежали фотографические принадлежности и то, что требовалось для приготовления чая. — Как вам кекс из костяной муки?

— Несъедобный.

— Я так и думал. Посмотрите на это.

Он показал мне снимок, сделанный перед нашим отъездом, — вполне эпический, вот только Фанданго испортил его, мотнув головой. Я сказал об этом.

— Он это нарочно. Мы с господином Фанданго не сходимся по некоторым фундаментальным вопросам. Ну что же, расскажите о своей поездке — для «Меркурия», само собой.

Мы уселись на траву, и я поведал ему обо всех своих деяниях, умолчав лишь о Джейн, о доме Зейна С-47 с его сокровищами и о призраке.

— Скажите, — поинтересовался я, когда Северус стал записывать мой рассказ о встрече с цветчиком, — как серый может быть редактором городской новостной газеты?

— До прохождения теста Исихары я был сиреневым, — объяснил он с наигранной веселостью. — Родители были страшно разочарованы, но не слишком удивлены: семья катилась под уклон уже давно. Моя прапрабабушка была главным префектом в Глицинии, а отец — смотрителем здесь, в Кармине, до самой смерти.

— Мне очень жаль.

— Это было неизбежно. Так или иначе, я начал работать в газете еще до теста. Де Мальва сжалился над экс-пурпурным и позволил мне продолжать. Пришлось пойти на уловки, и теперь я числюсь помощником наборщика. Это высшая доступная для меня должность.

— Как все это грустно.

— Наоборот. — Северус улыбнулся. — Это избавляет меня от двенадцатичасовых смен на фабрике под бдительным оком очаровательной госпожи Гуммигут.

— Вам бы надо поместить заметку о положении серых на фабрике.

— Да, это был бы сильный ход. Но по здравом размышлении лучше приберечь свой гнев для более приемлемых случаев — таких, как немыслимо развратные вставные номера на ярмарках увеселений.

Я не мог согласиться с ним, но ничего не сказал. Никем не регулируемые «дополнительные развлечения» были лучшей частью ярмарки.

— Хм. — Северус посмотрел на свою скоропись. — Думаю, я пропущу горы костей и засушенного префекта, а вместо этого сосредоточусь на Караваджо. Надо было дать вам камеру, чтобы вы сделали снимки.

Для Северуса фотография была больше чем работой — он серьезно интересовался этим делом. Оказалось, за прошедшие сутки он снял восточнокарминскую команду по скрэблу, гигантский люпин господина Желтка, нашу экспедицию в Ржавый Холм, несколько портретов и тело серого, попавшего под гильотинные ножницы, — для нужд расследования.

— Хотите посмотреть? — спросил он.

— Давайте.