Поломанные Константы

– Врач назначил?

– Ну да.

– Значит пить.

– У меня сейчас пульс шестьдесят. Если я его выпью, у меня сердце остановится, а если нет, то тахикардия начнется. В любом случае, – горестно заключила Антонина, – помирать.

– Ой, – Наталья взялась за сердце, – теть Тонь, то ж вас климакс так лупит по башке-то! Это же невроз начался, а потом еще чего придумаете да и рехнетесь совсем!

– Вот и я про то же, – тетя Тоня и не думала защищаться, и Наташе стало жаль женщину. Это так внушению-то поддаваться!

– Теть Тонь, – шепотом заговорила Наташа, – у меня бабка-то ведьмой была, к ней отовсюду ехали!

Тоня перевела взгляд на Наташу, в нем загорелся огонек любопытства.

– Так вот, знаю я заговор на нормальную работу сердца.

– Это какой? – и Антонина прикрыла спешно рот рукой, водя глазами по сторонам: никто ли не услышал?

– В общем, выпиваете сейчас половину своей таблеточки и шестьдесят шесть раз легонько ударяете пальцами себя по груди со словами: «Чур так! Чур так!»

– Поняла, – прошептала тетя Тоня и приложила палец к губам.

– Вот и славно, только никому говорить нельзя, волшба развеется…

И Наталья метнулась в коридор, видать, в ванную, умываться.

Хорошая девка, думалось Антонине, поколачивающей себя пальцами по груди: и красавица, и умница, и вон какая сильная, да смелая, да, ты поглянь, колдовству обучена.

И некоторая правда была в мыслях Тони.

Наташа родилась в апрельский день, на берегу бурного Енисея, крепкая здоровенькая девочка. Росла, родителей радовала, ростом в отца, красой да фигурой в мать. Выше всех сверстников была, парней переросла, в волейбол играла, сначала за школу, потом за медицинское училище. Росту она была знатного – сто восемьдесят пять сантиметров, да стать царская, фигура ладная да точеная, формы пышные, глазищи как озера, коса льняная полутораметровая. Парни за ней увивались, да Наташа их вроде как и не видела, словно поверх кудрявых макушек смотрела. Читала много да мечтала в институт поступить. Да вот как-то случилось ей домой ехать, поездом долго, а потом еще и вертолетом. Да незадача вышла – упал вертолет. Живы все остались, поцарапались о высоки кедры, как пошутил штурман. Да костер разожгли, стали в тайге спасателей ждать, благо рация работала. Наташа к тайге привычная, выросла средь северных лесов буйных, видит, мужчины разговор у костра завели о своем, мешать не стала, речушку по журчанию услыхала, пошла к водице – искупаться. Огляделась, нет никого, да прыг в холодну водицу, добрую да заботливую. Накупалась вволю и на берег, а одежки-то и нет! Сердце обмерло, косу перекинула, стоит да смотрит по сторонам, глазами ищет. Да сам воришка и появился. Попутчик! Еще в начале пути приметила Наташа красавца великана, да всю дорогу так усердно не замечала, что краснела и румянцем заливалась.

– А я думаю, куда она делась? – глубоким и бархатным голосом заговорил попутчик. – Заволновался да следом пошел.

– А одежду зачем забрал? – спросила Наташа, смущенно «прячась» за косу.

– Так никогда боле в жизни красоты такой, наверное, не увижу, – зашептал попутчик. От слов его Наташу в жар кинуло, хотела обратно в воду прыгнуть, да вот он прям перед ней вырос, руками бессовестными обхватил, большой, сильный. На голову Наташи выше, пахнет пряностями да хвоей таежной. Глаза Наташа подняла – молодой да пригожий, глаза синевой плещутся, кудри светлые по плечам рассыпаны. Медленно наклонился, к губам Наташиным прикоснулся, да и задрожала она, еле подхватить успел да в траву заповедную как в постель уложил. Как кружили кедры да звезды, как горели поцелуи на коже, на всю жизнь оба запомнили, роковой встреча оказалась. Через месяц у родительского дома Наташи появился ласковый попутчик Рожден. И отец с матерью, лишний раз подивившись на щедрость природы, одарившей красою и Наташу и Рождена, дали согласие детям на супружество. Рожден служил егерем, о себе и семье своей не говорил, а Наташа и не спрашивала. Только брата, на Рождена как две капли воды похожего, и видела иногда Наташа. Но Рожден ее добрее был, а Ден модным, заумным и сложным ей казался всегда, ну да брат, родная кровь, поди, да за Наташу и Рождена Ден всегда радовался, племянников любил да подарками баловал. И был Рожден хозяином большущего пространства тайги. Жил в доме добротном, хозяйство имелось, уазик егерский да вертолет. Часто зимовали в тайге партии экспедиционные, часто улетал к ним Рожден. Да так и шли дни за днями, в тиши, любви да согласии. Деток двое народилось. Старшенькому четыре было, когда под зиму Наташа второго сынка родила. Да жизнь снова потекла в заботах да радостях семейных, к декабрю улетел на неделю на север Рожден, сбросить почту в зимний геологический лагерь. Наташа одна осталась Да не преминула в день его отсутствия к кедру заповедному сбегать. Сынка на сынка оставила – благо что ответственный Иванушка, старший, рос.