Поломка

Январь, вода холодная, плюс три. Черемных разделся до белья. С тросом доплыл до машины. Подумал: «Как пригодились тренировки по плаванию до войны». Нырнул, хотел уцепить трос за специальный крюк на бампере, но установка на полметра увязла в илистый грунт. Стал цеплять за задний мост. Закрепил, а сил плыть обратно не было. Судорогой свело тело. Только смог махнуть рукой, схватиться за трос и прошептать одеревеневшими губами: «Поехали!» Трос натянулся, и установка медленно пошла к берегу. Когда вытащили установку на берег, танкист крикнул зевакам: «В санпалатку его!»

Черемных подхватили под мышки и потащили в медсанбат. Анатолий, еле выговаривая слова, приказал Опарину «Жди в установке». В палатке Анатолия растерли спиртом. Доктор заставил выпить кружку разведенного. Анатолий запротивился: «Не буду я пить эту гадость». Доктор настоял: «Не хочешь, получишь воспаление легких, пей». Анатолий, чертыхаясь, кашляя и захватывая воздух, еле-еле осилил содержимое кружки и тут же провалился в глубокий сон. Ночью проснулся мокрый от пота. Подошла сестрица и проговорила: «Слава Богу, сынок, что пропотел, к утру будешь как огурчик». Утром Анатолий почувствовал, как кто-то его тормошит. У кровати стоял замполит дивизиона старший лейтенант Мутовкин. Спросил: «Ну как, сержант Черемных, живой? Молодец, геройский поступок совершил. За спасение установки командир дивизиона майор Вяткин приказал написать представление на орден Красной Звезды». Анатолий резко соскочил с кровати, под ногами закачалась земля. Сестрица подала кружку горячего чая и попросила: «Выпей, сынок, полегчает». Анатолий с жадностью выпил кружку до дна, попросил вторую. В животе потеплело, в голове прояснилось, в теле появилась легкость и осязаемость. Анатолий стал спрашивать: «Как там установка? Где Степан Щипицин?» Вяткин ответил: «Сержант Черемных, не беспокойтесь, заряжающий Василий Опарин отмывает машину от ила и грязи. Степан Щипицин в соседней палате кряхтит, там ему на спину до десятка банок понавтыкали. Через денек и он в строю будет».

Через три дня экипаж боевой ракетной установки был в сборе и в сопровождении Вяткина прибыл в подразделение. После расширения плацдарма бригаду бросили на штурм Кенигсберга. Здесь расчету Черемных работенки поднавалило. Сутки без сна и отдыха долбили реактивные снаряды бастионы города, пока не сравняли их с землей.

16 апреля 1945 года началась Берлинская операция. Весенние воды заполнили пойму Одера и его протоков. Водные преграды достигали ширины 4-6 километров. Перед наступлением наших войск бригада выстроилась на шоссе, идущему параллельно Одеру, напротив города Шведта. На рассвете огневые трассы полетели в сторону противника. Тысячи реактивных снарядов кромсали вражеские укрепления. Тучи земли закрыли горизонт, а артподготовка продолжалась и продолжалась. После огневого вала начался штурм города.

Бригада участвовала во взятии городов Пренцлау, Темплина, а после была переправлена под Штеттином обратно на правый берег. Брали они города Воллин, Свинемгонд, прикрывали высадку войск на остров Узедом. Через пролив Дивеков бригада ракетных установок давала последние залпы в Великой Отечественной войне. Там и застало сержанта Черемных известие о капитуляции Германии. Ликованию не было предела. В конце года сержант Анатолий Черемных был демобилизован.

Учительские будни

Анатолий возвращался домой. Чем ближе он подъезжал к Уралу, тем сильнее его одолевали думы: «Что делать? Как дальше строить свою жизнь? Престарелая мать живет одна…» В Перми встретились со старшим братом, вместе отметили новый год. Решили: матери нужна помощь, да и хозяйство рушить нельзя. Поездом доехал до Сюзьвы, оттуда пешком до дома.

Слух о том, что Анатолий возвращается, долетел в село раньше его. Мать приготовилась к встрече: напекла пирогов, шанежек. Сбежались селяне. Обрадовались: еще один мужик вернулся с войны. Уходили на фронт с каждого дома, а вернулись единицы. Хлопот по дому хватало: старая изба совсем развалилась, окна покосились, косяки сгнили, крыша латаная-перелатаная.

На 23 февраля Анатолий решил сделать вечеринку, как мать и просила: «Толя, такой обычай, его надо соблюдать». Собрались в старом клубе, в своем доме повернуться негде. На встречу пригласил деревенских девчат, многие были переростки: замуж выходить было не за кого. Пришли и подростки четырнадцати пятнадцати лет посмотреть на бывалого старшего сержанта с орденом Красной Звезды и дюжиной медалей на груди. Парни и девчата плясали под балалайку, пели фронтовые песни.