Поломничество Ланселота

    - Смеешься... А когда наши родители узнали об этом, они возмутились и немедленно няню прогнали. Я скучала по ней и целый год шаталась по дому без надзора. Вот тогда я и нашла на чердаке книги. А потом меня отдали в закрытую школу-пансион, и с тех пор ко мне, слава Мессу, никто никогда не прикасался.

    - Все понятно. Меня, к счастью, ни в какую закрытую школу не отдавали.

    - А почему? Разве не было тогда школ для детей-инвалидов?

    - Они и сейчас есть. Средняя продолжительность жизни детей в таких школах один-два года: ровно столько, пока длятся эксперименты над ними. Такие дети никому не нужны, кроме родителей, если те их любят, конечно.

    - Ну хорошо, твои родители тебя любили. Но разве это давало им право издеваться над тобой?

    - Дженни, они надо мной никогда не издевались, они меня очень любили!

    - А поцелуи? А личные прикосновения? Не станешь же ты утверждать, что тебе это нравилось?

    Ланселот начал было смеяться, но сразу же закашлялся.

    - Ой, прости! Я совсем не хотела тебя расстраивать, Ланс!

    - Ты меня не расстроила, а рассмешила. Дженни, а ты сама любишь детей?

    - Не знаю, Ланс. Я их никогда близко не видела, только в новостях по персонику.

    - Тогда тебе трудно понять... Постой! Ты как-то рассказывала, что у тебя есть ослик Патти и ты сама выкормила его из соски, так? - Так.

    - А тебе очень противно было к нему прикасаться?

    - Ну что ты, Ланс! Ослик - это же не человек! И потом, он всегда был такой лапушка...

    - Ты и сейчас его гладишь, треплешь за уши - где же твоя брезгливость?

    - Ты говоришь глупости, сэр Ланселот. Трогать ослика, птицу, бабочку можно, хотя на них, конечно, полно микробов, и после этого надо мыть руки антисептическим мылом. К Патти, впрочем, это не относится: я его раз в неделю мою специальным шампунем для лошадей, так что он всегда чистый. А людей трогать нельзя потому, что этим ты нарушаешь зону их личной неприкосновенности, "зону комфорта". Нормальный человек не хочет, чтобы к нему прикасались другие, и это не столько из-за опасности инфекции, сколько из самоуважения. Понял теперь?

    - Нет, не понял. У меня другие понятия о проявлении уважения к личности, - рассерженный Ланселот снова закашлялся.

    - Не притворяйся, пожалуйста. Смысл "правила двух вытянутых рук" понятен каждому, у кого есть мозги и руки. И давай лучше вернемся к моей книге. Она хоть и страшная, но полезная. Тут сказано, что при сильном кашле надо приподнять больного и дать ему выпить горячее питье. У тебя есть горячее питье?

    Ланселот показал на термос, стоящий на столике у изголовья.

    - Приподнимись и выпей немного горячего чаю! Ланселот послушался, и кашель затих.

    - Вот видишь! - сказала Дженни. - И совсем необязательно трогать человека голыми ручищами, чтобы ему помочь.

    К вечеру Ланселоту стало еще хуже, и Дженни заявила, что хочет остаться на связи с ним всю ночь:

    - Ты постарайся уснуть, а я буду следить за твоим сном.

    - Королек, не фантазируй! Ты представляешь, во сколько планет тебе обойдется такое ночное бдение? - Ночью установлен льготный тариф.

    - Да, но я-то спать не смогу, если буду знать, что прекрасная юная дева всю ночь глазеет на меня с экрана! - Я тебе не дева какая-то, а друг.

    - И все-таки я не разрешаю тебе ухаживать за мной по персонику. Завтра мне станет лучше, вот увидишь! А сейчас я хочу уснуть: я вспотел, споря с тобой, и устал. И Ланселот прервал связь.

    А наутро ему стало так плохо, что он уже не смог пересесть в коляску и подъехать к персонику, чтобы вызвать Дженни.

    Потянулись дни тяжелой болезни. Ланселот уже не понимал, когда ночь сменяет день, все превратилось в один тягостный бред, сменявшийся полным забытьем. В редкие минуты просветления он пытался встать и добраться до персоника. Помочь ему король Артур, конечно, ничем не мог, но ему хотелось его видеть. После смерти матушки Ланселот ничем сильно не болел, и оказалось, что очень плохо болеть одному. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь просто был рядом с ним, и однажды Ланселоту даже привиделось в бреду, будто Дженни входит в его комнату, подходит к постели и кладет на его пылающий лоб прохладную руку, и бред этот потом несколько раз повторялся. Иногда король Артур превращался в симпатичного старого гнома с белой бородой и пушистыми, как у рыси, бакенбардами. А как-то вдруг обернулся маленьким серым осликом, только глаза у него были, как у Дженни - большие и похожие на каштаны.

    Глава 7

    Однажды Ланселот пришел в себя и, не открывая глаз, почувствовал, что все изменилось в нем самом и вокруг. Сначала он услышал пенье птиц, а потом его лица коснулось легкое движение свежего, пахнущего морем воздуха. Он понял, что в комнате открыто окно. Повернув голову, он открыл глаза. Ветерок шевелил в раскрытом окне невесть откуда взявшуюся белую занавеску. Рядом с окном стояло кресло, а в нем, прислонившись лицом к высокой спинке, спала девушка. Он видел только профиль - нос, составлявший прямую линию с высоким лбом, и упрямый круглый подбородок, и сначала не узнал ее. На голове у девушки был повязан зеленый шелковый платок, из-под которого на лоб выбивались рыжие завитки волос. Дженни?