Полоний на завтрак Шпионские тайны XX века

М. Панин, с которым мы вступили в полемику по поводу потопления «Густлова», в своей завершающей статье, озаглавленной «О двух подходах к военной истории», еще раз подтверждает это. Он утверждает: «Суть наших разногласий фактически сводится к двум разным подходам к оценке событий Второй мировой войны, которые условно можно назвать «патриотическим» (не путать с «ура-патриотическим») и «либеральным». И, наверное, сторонники этих подходов никогда не признают полной правоты другой стороны» php?mid=5937). Насчет двух подходов можно согласиться. Только не очень понятно, в чем разница между «патриотическим» и «ура-патриотическим» направлением. И, кроме того, различия либерального и патриотического направлений проявляются не только во взглядах на военную историю (излюбленное прибежище патриотов), но и на историю вообще, а также на современную политическую ситуацию в России. Я не буду полемизировать по поводу приводимых в статье Панина конкретных примеров из истории Второй мировой войны. Хотелось бы поговорить о вещах более глобальных. Мой оппонент, как кажется, убежден, что каждое из направлений в историографии вправе отбирать те факты, которые ему подходят, и игнорировать те, которые не укладываются в принятые концепции. Так обычно и поступают сторонники патриотического направления. Они пишут о победах, забывая о цене, уплаченной за эти победы, и ретушируют поражения. А если и говорят о цене, то списывают ее непомерную величину исключительно на наших противников. Главный тезис патриотов — раз наша армия победила (московская в 1380 году, русская в 1612 и 1812 году, Красная в 1945 году и т. д.), значит, жертвы были оправданны, а развитие общества, которое обеспечило победу, в целом шло в правильном направлении. В рамках же либерального подхода оказывается вполне возможным совместить все факты, без каких-либо натяжек, подтасовок или фигур умолчания, поскольку либеральные историки обладают значительно большей свободой от заданных схем. М. Панин задает вопрос: «Непонятно также, почему для установления «исторической истины» надо непременно выставлять собственную страну и ее армию в самом черном и неприглядном виде, оскорбляя тем самым всех, кто защищал Родину, и память тех, кто отдал за это свою жизнь?» И приводит в пример известные слова, приписываемые американскому военно-морскому деятелю начала XIX века коммодору Стивену Декатуру: «Это моя страна, права она или не права».

Вот тут стоит заметить, что сами американцы далеко не следовали и не следуют этому принципу даже в критических ситуациях широкомасштабного военного столкновения с сильным и жестоким противником, когда, казалось бы, принцип Декатура должен соблюдаться неукоснительно. Вспомним, например, что во время Второй мировой войны у администрации Франклина Рузвельта в стране было немало критиковавших, которые либо критиковали методы ведения войны (например, требовали скорейшего открытия второго фронта в Европе), либо ставили под сомнение целесообразность самого участия США во Второй мировой войне. И в ходе последующих войн, которые вела Америка, от корейской до иракской, всегда существовала более или менее влиятельная оппозиция, критиковавшая действия администрации. Если же всегда придерживаться тезиса о «своей стране», который представители патриотического направления чаще всего понимают, как безоговорочную поддержку действий своего правительства, вне зависимости от того, право оно или нет, то это в конечном счете приводит к большим жертвам и финальному поражению, если не в данной войне, то в целом в историческом развитии. Тезис о «своей» стране на практике только мешает, а не помогает, в частности, потому, что позволяет генералам без счета губить своих солдат, не неся за это никакой ответственности. В Америке, как мы хорошо видим на примере иракской войны, собственные потери считают весьма скрупулезно, да и об иракских не забывают.

Нашим же «патриотам» приходится вытаскивать из истории, да и из современности, одни, устраивающие их факты, и тщательно камуфлировать другие, «непатриотичные». Вот и получается «причесанная» история, особенно Великой Отечественной войны, где камуфлировать и мифологизировать приходится практически все значительные события. И столь же «причесанная» современность. Недаром путинскую Россию называют «империей пиара». Поэтому-то и приходится все время создавать у общественности впечатление, что вокруг России одни только внешние враги, а внутри страны достаточно врагов внутренних, начиная от разных там «несогласных» и кончая иностранными неправительственными организациями. Ведь только в осажденной крепости легко говорить о том, что неважно, права моя страна или неправа. Вот только никто не задумывается, право ли правительство, которому приходится постоянно нагнетать страсти, чтобы не отвечать на неприятные вопросы.