Полоса невезения

- Ох уж эти хирурги, все бы вам резать, - улыбнулась Лена. Понимаешь, Костя, в таких делах важна не только конкретика - мальчик этот, Игорек, Пасюков, Абдульминов... Ну не Пасюков будет, а какой-нибудь Крысюков, все равно от перемены мест слагаемых... И случаев таких десятки тысяч, а мы способны реагировать лишь на жалкие проценты - мало нас, Костя... И потому гораздо важнее породить резонанс. Люди должны бояться покупать такие квартиры. Абдульминов у нас обделается со страху, будет плакаться о своих горестях, поползет инфа... накладываясь на аналогичную инфу с других мест. Потому главная наша цель - конечный пользователь.

- Да, мне уже Кузьмич внушал нечто подобное, - вздохнул я. - И я все понимаю, резонанс, просчет отдаленных последствий, искусство комбинаций... Но что же все-таки с Пасюковыми делать?

- Кровожадный ты, Костя, - мелко ощерилась Лена, приоткрыв два рядка желтых (уж не прокуренных ли?) зубов. - С Пасюковыми само все образуется, когда Абдульминовы не станут пользоваться их услугами. Ибо стра-а-шно, протянула она мечтательно. - Тогда им останется или заниматься честной деятельностью, или сворачивать коммерцию. Так, ладно, въезжаем в город. Говори, куда рулить?

- Пока прямо, по аллее Михайлова, потом свернем налево, на Огородный проезд... - я покосился на белый клипс, украшавший Ленино ухо. По-моему, эти клипсы ее лишь уродуют. Как и серовато-синий, "для деловых мероприятий" костюмчик. Тем более что ноги у нее, как я успел заметить, очень даже ничего. Как говорил мой покойный тезка Ковылев, "вполне боеспособные ноги"...

Разумеется, господин Пасюков изволил нас принять. Альтернативы не было - мы с Леной прошли мимо обалдевшей от подобной наглости рыжей секретарши и запросто вломились в кабинет.

Федор Иванович пил чай, не отрываясь от просмотра бумаг, да еще умудряясь говорить сразу по двум телефонам. Даст указание - и откусит от полуобгрызенного бутерброда с ветчиной, выслушает другую трубку, кивнет - и запьет темным, дымящимся чаем, не выпуская из пальцев ручку серебряного подстаканника. Да и пузатый заварочный чайничек, обретавшийся рядом на изящном подносе, тоже отнюдь не на барахолке был куплен. Похоже, компонент коллекционного сервиза.

Кабинет бил в глаза показной роскошью. Стены, оформленные под белый, с розовыми прожилками мрамор (я непроизвольно поморщился), картины в золоченных рамах, изображающие мирные сельские пейзажи, персидский ковер на полу... Оно и понятно - клиент должен проникнуться солидностью фирмы, ее древними, восходящими к позапрошлому веку традициями, тонким аристократизмом руководителя... И если не знать, что до Великой Смуты Федор Иванович трудился официантом в третьеразрядном ресторанчике - можно совсем уж уверовать в содержимое рекламных проспектов...

Впрочем, особо изучать обстановку нам было некогда. Секретарша, ясное дело, вызовет местных секьюрити, и потому оставалось лишь за ничтожно короткий отрезок времени убедить Пасюкова, что это зря, что разговор тут будет, и очень даже приватный.

- Ну что ж, - хмыкнул я, разглядывая сразу насторожившегося босса, для начала здравствуйте, Федор Иванович. Спешу сообщить - у вас неприятности. Но вызывать охрану не стоит, иначе простые неприятности превратятся в трагический катаклизм...

- Короче, Федя, не дергайся, а то огребешь подляну, - тихим голосом поддержала меня напарница, после чего сделала легкое, чем-то смахивающее на бальный пируэт движение, тускло сверкнуло что-то в тонких ее пальчиках - и перерезанные телефонные провода обвисли дохлыми ужами.

- Вы... Вы кто? - прохрипел пытающийся вылезти из-за стола Пасюков. Плотное лицо его пошло багровыми пятнами, седеющий ежик воинственно вздыбился. - Да вы понимаете, щенки, на кого хвост подняли?

- А как же? - я изобразил веселое удивление. - На Федора Ивановича Пасюкова, генерального директора фирмы "Комфорт-А", серьезного человека, недоплатившего за прошлый год сто пятьдесят зеленых тон налогу, имеющего крышу у Бомбардира, примерного семьянина, равно как и большого любителя стриптиз-шоу, причем на пару с уважаемым нашим мэром, и прочая, прочая...

Обитая черной кожей дверь кабинета с грохотом распахнулась, и на пороге появились двое бритых крепышей с телескопическими дубинками и самыми серьезными намерениями наперевес. За их спинами маячила секретарша.

- Шеф, с которыми разбираться? - сходу выпалил тот, что гляделся помоложе, с жесткой щеточкой усов над оттопыренной губой.

- Свободны, ребята, - вяло махнул рукой Пасюков. - Ошибочка вышла.

- Да, и бутербродов принесите! - внесла свою лепту Елена. - И чаек, само собой. Озадачьте эту вон рыжую.

Остолбенев от подобной наглости, секьюрити вывалились в предбанник, а Федор Иванович, глотнув ненароком остывшего чая, захлебнулся, заперхал...

Лена, тут же зайдя с тылу, принялась участливо хлопать директора по спине. И похоже, тонко выбирала места - взвыв от боли, Пасюков неожиданно спокойным тоном произнес:

- Ну ладно, ребята, давайте к делу? Вас Горелый, что ли, прислал?

- Гляди, не понимает! - хохотнула Лена. - Он нас за бандитов принял!