Полоса препятствий

Жил один в крохотной двадцатиметровой квартирке в Перово, от метро остановок десять. На вечернюю школу я плевать хотел, не хватало ещё шарахаться поздним вечером в женской одежде по спальному району, да капитан так ни разу и не спросил о моих успехах за партой. Потихоньку делал ремонт. Соседи попались шумные, общага она общага и есть, хоть и квартирного типа. Договорился в соседнем гастрономе и притащил оттуда пару кубометров упаковок из-под яиц, сплющил их, проклеил и присобачил сырой штукатуркой на стены и потолок, звукоизоляция получилась изумительная; поверхности стали немножко неровными, даже оригинально получилось. И не знаю почему, но стены и мебель я покрасил в белый цвет и вообще все предметы обстановки тоже покупаю только белые. Замки, разумеется, поставил правильные, и на следующий же день получил довольно полезную информацию. Как только я вошёл в гостиницу, товарищ капитан взял меня под локоток:

– Добрый вечер. Принеси-ка мне ключи от своих новых замков.

– А что, вы не можете без них?

– Мы много чего можем. Но ты принеси, просто в знак доброй воли.

– А вы не могли бы со мной съездить, будучи в форме? Соседи уже косятся, что я один живу, а общежитие для семейных.

Так у меня появился условный мужик. Люди с пониманием относятся к погонам, особенно те, у кого московская прописка временная.

На работу каждый день ходить мне было не нужно. Капитан велел ежедневно звонить дежурному и узнавать, не требуются ли мои услуги, но даже КГБ оказалось не под силу гарантировать, что телефоны-автоматы рядом с моим домом будут работать бесперебойно, и теперь у меня появился домашний телефон, тоже белый, и некоторое уважение во взгляде коменданта общежития. Звонил только по двум номерам: дежурному и в службу времени 100, почему-то не смог заставить себя купить часы. Телефон я, разумеется, раскрутил и нашёл лишние детали. Интересно, что такого капитан хотел услышать, думал, я клиентов буду водить? Или это у них рефлекс такой?

День рождения отмечал в одиночестве, не с проститутками же мне его отмечать. Осталось девять лет, таблетки куплю потом, чтобы не просроченные были.

Семьдесят рублей за то, что числюсь горничной – убийственно мало. Всё пришлось покупать, и начал я со стиральной машины, потому что руками стирать тонкие вещи слишком утомительно. Импортная стиральная машинка-автомат – двести пятьдесят рублей в кассу плюс четыреста завмагу лично, да ещё пойди найди, полгорода обегать надо. Мебель на кухню и в комнату – шестьсот по госцене, но с центрального входа её тоже нет в наличии, а с заднего без смазки не пролезешь, две тысячи выложи. Сигареты, опять же, нужны импортные, причём не болгарские опилки вроде «Родопи», а тонкие дамские, которые только в «Ядране» и есть, но дорогие, заразы. А где столько денег взять? Правильно, на рабочем месте. Если клиентам давать всё и не спорить, то можно попросить чаевые или как это называется у проституток, и я довольно быстро научился делать, как им нравится.

Вопрос о том, каким способом выносить валюту из гостиницы, пришлось решать быстро. Выручку у меня принимал дежурный милиционер, оформляли как находку – шла (протокол писали, разумеется, по паспортному имени), шла, да и нашла, со мной постоянно такое происходит. Милиционер знал, сколько мне положено платить, потому что прейскурант на шлюх в такой гостинице почти официальный, чуть ли не на стеночке вывешен, так что изымали у меня всю выручку подчистую и передавали её кому надо, я от этого имел долю рублями по странному курсу, среднему между госбанком и валютчиками, чтобы покупать импортную одежду, эти деньги мне отдавали вовсе без документов, ни тебе договора, ни ордера даже.

Свои деньги, добытые сверх программы, надо было выносить незаметно. Такие очевидные места, как трусы, подкладку на одежде, сигаретную пачку и под стелькой в обуви я даже не рассматривал, от остальных способов меня быстро отучили первым же глубоким обыском, причём никто даже глазом не моргнул, увидев «ночного мотылька» в голом виде, а потом закрепили мою послушность ещё несколько раз. Способ получше родился сам собой: меня не встречали у номера, не принуждали к сдаче валюты, и против обыска я никогда не возражал, потому что излишков в этот момент при мне не было, они были засунуты под косяк входной двери кабинета товарища из милиции, благо у него была двойная дверь и он моего шуршания не слышал; а на выходе я их забирал. Я, впрочем, быстро понял, что выручка дальше моего капитана не идёт, и мне стало интересно, как он договорился с милиционером, по идее разные ведомства должны были друг за другом следить. Дома я валюту не прятал, сразу менял, а за рубли было бы сложно предъявить мне претензии.