Полоса точного приземления

- Интуитивно? - вежливо поинтересовался стоящий рядом Лоскутов. - Как тот алкаш, который в научный институт поступал? Ему говорят: «Прекрасно. Анкета у вас в порядке. Все хорошо. Но мы институт научный, нужно вашу теоретическую подготовочку проверить. Вот, скажите, будьте любезны, сколько это будет: ноль целых пять десятых плюс одна вторая?» А он отвечает: «Теоретически обосновать не могу, но интуитивно чувствую: получается - литр». Тоже интуитивно… - Неожиданный приступ острословия Лоскутова объяснялся просто. Ему предстояло сдавать самолет другому механику, а самому приниматься за гораздо более интересную работу, на новой опытной машине. Той самой, на которую ведущим летчиком был назначен Литвинов. Внутренне Лоскутов на это уже настроился, и вдруг - на тебе! Просматривается еще задержка! И снова скорее всего без толку.

- Подожди, Иван Петрович, - оттеснил Лоскутова Гренков, решивший отнестись к словам Кедрова если и не с полным доверием, то все ж: с твердым намерением от этого неожиданно мелькнувшего шанса просто так не отмахиваться. - Скажи, Андрей, а что тебе нужно, чтобы… - Федя не сразу подобрал нужное слово, но Кедров, не дожидаясь его, уверенно ответил:

- Еще полетать. Потренироваться.

…Летчики восприняли сенсационное заявление Кедрова сдержанно. Более чем сдержанно…

- Да! Вольт неожиданный, - пожал плечами Аскольдов.

- До чего же хочется человеку выдвинуться! На пьедестал почета, - оценил ситуацию Нароков.

- Подожди! - призвал к справедливости Федько. - Что хочет выдвинуться, в этом еще ничего такого нет. Мы-то ведь все выдвинулись - и ничего, хуже от этого не стали.

- Ну, это кто как, - неопределенно заметил Белосельский. - Кое-кто и стал похуже.

- А Кедров, - продолжал свое Федько, - не тем ли он нас так завел, что с собственным мнением вышел? А?

- Не рановато ли ему с собственным-то вылезать? - поинтересовался Нароков.

- Между прочим, - возразил Белосельский, - это еще древние римляне знали: не важно - кем сказано, важно - что сказано.

- Ладно вам, римляне, - примирительно заметил Федько. - О чем спорим-то? Высказал человек предположение, хочет его проверить. Где криминал?

- Где? Против большинства идет! Вот где, - не сдавал позиций Нароков.

- Эх, Миша! - вздохнул Белосельский. - Если бы большинство всегда было право!.. Да ты и сам знаешь, случалось ведь в тех же облетах: все говорят одно, только один другое, а потом, глядишь, этот один и оказывается прав. Помнишь, Марат на облете первой «четверки»…

Этот случай все помнили. Не знал о нем только Тюленев, но ему тут же красочно изложили: все летчики, полетавшие на «четверке», сходились в том, что с поперечной устойчивостью у нее не в порядке. Только все полагали, что ее - устойчивости - недостаточно, один Литвинов утверждал, что, напротив, она в избытке. Последующие эксперименты показали, что Марат был прав.

- Ну, это все-таки исключение, - заметил Аскольдов.

- Да, вряд ли оно повторится, - поддержал его Нароков. - Но если он окажется прав! Красиво мы все будем выглядеть…

- В каком смысле прав? - спросил Белосельский. - Что приспособится в конце концов к этой станции? Ну, тогда еще надо будет разобраться, почему у него получается, а у нас всех нет.

- Да хотя бы потому, что он до этого сделает полетов вагон и маленькую тележку, а другие, кроме Марата, конечно, по три, только в облете. А мы после облета ведь что можем сказать? Только одно: мол, с ходу не получается, - ответил Федько. - Да и вообще, чего нам раньше времени думать, что будет, если…

- Нет, что ни говорите, а Андрей против всех попер, чтобы свое «я» показать. Больше не для чего, - вернулся к исходному пункту разговора Нароков.

- Чего уж там! Ясное дело: выпендривается, - поддержал его Аскольдов.

- Не пикируйте на него, ребята, - продолжал ратовать за объективность Федько. - Может же в конце концов так быть: летал человек, летал, вникал в суть дела…

- Накапливал информацию, - подмигнул Аскольдов.

- Да, если хочешь, накапливал информацию, - согласился Белосельский. - Теперь без этого словечка ни шагу… И в один прекрасный момент понял, что раньше ошибался. Или еще не понял, а только заподозрил. Что ж, прикажешь в себе держать? Вот это-то как раз и было бы непорядочно. А так - только спасибо ему надо сказать. Даже если, в конце концов ничего не получится… За одну хватку спасибо…

- Вот уж это точно: насчет хватки у него в порядке, - оставил за собой последнее слово Нароков.

Литвинов к надеждам, высказанным Кедровым, отнесся спокойно. Разумеется, бывало - и не раз - в его. летной жизни, когда что-то у него не получалось. Или получалось плохо. Кто от этого застрахован? Так что к возможным неудачам, хотя, естественно, никакой радости они не приносили, он был привычен. Но был привычен и к тому, что если уж у него, Литвинова, что-то не получилось, то не получится и ни у кого другого.

А молодой задор Кедрова, его нескрываемое желание не считаться ни с какими авторитетами были Литвинову даже симпатичны. Напоминали собственную летную молодость.