Полоса везения строгого режима

– Ну ты выше меня на голову. Мне просто интересно: вам, бабникам, обязательно нужно быть высокими и широкоплечими?

– Никакой я не бабник, – удивил обоих Базука. – Я, знаешь ли, свои части в непроверенных местах оставлять не люблю. Но с красивыми женщинами у меня все ладно, это правда. Кроме одной, – он зыркнул на Веру, протяжно выдохнул, но потом не выдержал и закусил губу, что-то там себе представив.

– Не отвлекайся от основной темы, – буркнула она.

Ему пришлось продолжать, слова летели из него, вопреки всем приказам мозга остановиться:

– Короче, хмырь, чтобы телки тебя любили, надо быть или как Короленко – весь такой безупречный, скачущий на цырлах, или как я – принципиально не скачущий на цырлах. Все промежуточные варианты летят в трубу, и внешность тут точно не играет решающей роли. Но безупречного из тебя сделать без пластической операции не получится, потому ты ограничен в вариантах. Просто подходишь к понравившейся девушке и изображаешь, что она уже согласна на все, чего ты хочешь. И она часто соглашается с твоим выбором по инерции.

– Не понял, это насильно, что ли? – ужаснулся Ник.

– Нет, конечно. Если девушке не нравится – она это однозначно покажет. Ты не пропустишь, уж поверь. В другой раз попытаешься снова: у нее может настроение измениться. Или у тебя. Самый же интерес в том, что она сдается. А девочки очень любят, когда мужчина знает, чего хочет. Они сдаваться любят именно таким, если вообще есть шанс.

Вера не выдержала:

– Да ты десять минут назад меня насильно поцеловал!

– Во-первых, ты сама войну объявила. Один-один, милая. Во-вторых, тебе ж понравилось, – безапелляционно заметил Базука. – Если бы действительно не хотела, тогда б я и не настаивал. Я ж себя не на помойке нашел.

– Мне не понравилось! – закричала Вера, привлекая внимание студентов через три ряда.

– Ну да, – он и не думал сомневаться. – Если бы меня кто-то насильно поцеловал, то я б ему язык отгрыз. Чувствуешь разницу? А ты же вся расслабилась, отвечать начала, глазки от восторга закатила.

– Неправда!

– Расскажи это кому-то, кто был подальше от твоего рта в тот момент.

– Нет!

– Да.

– Я сказала – нет!

– Милая, я теряюсь между двумя крайностями: соврать, чтобы угодить тебе, или говорить только правду. Давай повторим, а твой кореш со стороны заценит и потом скажет, кто из нас был прав.

На самом деле, Вера между теми же крайностями терялась: присутствие Николая и ее провоцировало на полную честность, но она по знанию могла контролировать это влияние, как и Николай научился в ее присутствии чуть сдерживать ее силу, да и сидела дальше, и потому чаши весов почти уравновешивались:

– Ни за что! Только попробуй – язык отгрызу!

– Научил на свою голову… Когда этот концерт уже закончится? – Он глянул на сцену, где довольно профессионально выводила народную песню старшекурсница. – Эта хоть петь умеет получше, чем предыдущие – танцевать.

– Он только начался. Вот и иди на сцену, раз такой умный! Заодно и опозоришься на глазах у всех. Все равно я лучше ничего пока не придумала.

– Но я не хочу, – Бойков все еще был расслаблен, но улыбка с лица сползла.

– Надо!

– Но я не умею петь.

– Тем лучше!

Базука снова помешкал, но все же поднялся, как если бы невиданная сила не давала его мозгу права голоса.

– Жестоко, – похвалил Николай и пересел на его место, когда Захар все-таки пошел вдоль ряда вперед.

Он поднялся по ступенькам прямо на сцену, выхватил у певицы микрофон. Студенты в зале резко проснулись и начали хлопать в ладоши, как если бы им как раз всё начало нравиться – на самом деле, они были рады любой движухе. Тут Вера немного испугалась: не вывернул бы Захар свое унижение в очередную победу. Но вроде бы у него действительно не было никакого таланта. Музыка продолжала играть, а Базука подвывать. Часть слов народной песни он знал, потому повторял их по кругу, ни в единую ноту не попал. Выглядел все равно так, будто именно это и задумывал, но смешки в зале становились все громче. Уже в первую секунду преподаватели с первого ряда вскочили и поначалу пытались призвать его к порядку снизу.

Базука призвался к порядку сам – наткнулся взглядом на Веру, замер, нахмурился и вдруг усомнился в том, что находится именно в том месте, в котором должен. Он вообще без сопротивления позволил забрать у себя микрофон и вывести под белы рученьки из зала. Наверняка сразу в деканат или к ректору, привычная колея давно протоптана. Сразу же, как только представление прекратилось, студенты заново поникли, а некоторые даже начали похрапывать. Вера же собой гордилась – злость ведь тоже надо наращивать постепенно, и она совершает к тому грандиозные шаги. По крайней мере, Бойков точно выглядел уязвленным и глубоко потерянным. Репутацию она ему не подмочила – такую репутацию подмочить нереально – но настроение испортила!