Полосатый катафалк (сборник)

Я оборвал его нетерпеливые вопросы обещанием приехать к нему домой. После этого я позвонил в Рено Арни Волтерсу. Он руководил детективным агентством, которое обслуживало эту часть Невады.

Жена и партнер Арни ответила на звонок. Голос у Филлис звучал весьма официально, в прошлом она служила в полиции, но это не мешало ей быть очаровательной женщиной.

— Как поживаешь. Лью? Где скрываешься?

— Где придется. Эту ночь, к примеру, я провел в Мексике.

— Ох и непоседа же ты! Арни вышел. Ты звонишь по делу или просто так?

— По срочному. Лучше бы тебе все записать.

— Хорошо, говори.

Я сообщил ей приметы Харриет и Дэмиса, попросил поискать их в Тахое и Рено, в особенности в охотничьем домике Блэквелла и в часовнях, где совершают обряд венчания.

— Если Арни или кто-то из его людей нарвется на Дэмиса с девушкой или без нее, я хочу, чтобы его задержали.

— Ты же знаешь, что мы не имеем права его задерживать.

— Вы можете его задержать, как самые обычные граждане, и тут же передать в руки полиции. Он скрывается по обвинению в убийстве.

— Кого он убил?

— Вроде бы собственную жену. Надеюсь узнать подробности сегодня днем. Кстати, предупреди Арни, что этот тип может быть опасен.

— Будет сделано.

— Умница. Я позвоню еще раз позднее, Филлис.

После этого я позвонил фотографу, которому оставил пленку с картиной Дэмиса. Слайды были готовы. Наконец я связался в критиком-искусствоведом Мэнни Мейером. Он сказал, что еще час будет дома, ему интересно посмотреть на мои экспонаты. Я поехал за слайдами и отправился в Вествуд.

Мэнни жил в одном из новых многоквартирных домов. Войдя в его комнату, каждому становилось ясно, что этот человек любит искусство, а до остального ему нет дела. Десятки книг перекочевали со стеллажей куда угодно, в том числе и на пианино. Стены были сплошь заняты репродукциями картин XIX века и современными подлинниками.

Мэнни был небольшим человечком в сильно помятом костюме. Его глаза за толстыми стеклами очков обманчиво казались сонными. Они воззрились на меня со спокойным выжиданием, словно я сам являлся предметом искусства.

— Садитесь, Лью.

Он махнул рукой в сторону кресла, на котором лежало не менее десятка книг. Я предпочел остаться на ногах.

— Вы хотели бы, чтобы я опознал манеру письма художника, такова задача? Иногда это бывает трудно сделать. Вы знаете, сколько сейчас художников? Сотен пять в радиусе одной мили. Возможно, тысяча. Все они считают себя гениями.

— Данный гений нарисовал автопортрет, который, возможно, облегчит вашу задачу.

— Если я его когда-либо видел.

Я достал набросок Дэмиса и протянул его Мэнни. Он внимательно уставился на него с видом опытного врача, старающегося не пропустить признаки начавшегося заболевания.

— Мне кажется, Я ВИДЕЛ его. Дайте взглянуть на пленки.

Я отдал ему весь конверт. Мэнни подошел к окну и поочередно рассмотрел все слайды.

— Да, я его знаю. У него своя манера письма, хотя в ней произошли кое-какие изменения. В худшую сторону, к сожалению. Это меня не удивляет.

Когда Мэнни отошел от окна, на лине его было грустное выражение.

— Его имя Брюс Кэмпион. Я видел некоторые из его работ в прошлом году на выставке молодых художников в Сан-Франциско. Я даже беседовал с ним. Позднее до меня дошли слухи, что на него обрушились беды, его разыскивает полиция за убийство жены, об этом писали в газетах Сан-Франциско. Меня удивляет, что вы этого не знали.

— Я не покупаю тамошние газеты.

— Возможно, вам следует их просматривать. Вы бы сэкономили время и труд.

Он вернул мне портрет и слайды.

— Полагаю, вы идете по его следу?

— Только след остыл.

— Очень рад. Кэмпион хороший художник. Настолько, что меня мало тревожит, что он натворил… Надеюсь, вы его поймаете и он не пропадет для искусства.

Глава 14

Я проехал по Сансет-Бульвару вверх по извилистой дороге к дому Блэквелла в Бел Зар. Полковник сам открыл дверь, отстранив маленькую горничную в кокетливой одежде. Его глаза обшарили мое лицо, как глаза слепца, пытающегося уловить луч света.

— Вы что-нибудь узнали?

— Новости плохие.

Он схватился за мои руки повыше локтей и принялся меня трясти. Я скинул его цепкие пальцы.

— Успокойтесь, я все вам расскажу.

— Как я могу быть спокойным? Моя дочь отсутствует уже двое суток. Я должен был остановить их силой, застрелить его, как собаку!

— Это ерунда. Нам надо поговорить. Мы можем где-нибудь спокойно сесть, чтобы нам не мешали?

Полковник заморгал, как человек, пробудившийся от ночного кошмара.

— Да, конечно.

Большая гостиная, куда он меня провел, была обставлена в стиле ампир и походила на музей. Фамильные портреты на стенах демонстрировали блэквеллские носы и шишковатые лбы. Один из них, изображавший офицера в мундире войны 1812 года, несомненно, принадлежал кисти Гилберта Стюарта.

Блэквелл сел в кресло под этим портретом, как если бы намеревался привлечь мое внимание к семейному сходству. Я без приглашения припарковался на красном диване с изогнутой спинкой и подробно отчитался о своей поездке в Мексику.