Полотно

– Я разрыдался и пошёл напиваться на речку. Пришёл. Сел на бережок, открыл бутылку водки и начал её потихоньку потягивать, глядя на то, как на другом берегу солнце медленно заходило за кроны деревьев.

– Так, а Танька?

– А Танька уже была там.

– Тоже ревела от неразделённой любви?

– Нет, что ты! У неё всегда было с кем.

– При такой комплекции?! Это невозможно!

Почему я принял это, как камень в свой огород? Может потому, что мы с Татьяной принадлежали к одной касте? Касте «ущербов». Хотя этот «ущерб», дорогая моя Мариночка, доводил тебя до конвульсий с поросячьими визгами. Так что вывод один: такие, как я нужны идеальным людям. Чтобы их совершенство было более человечным.

– Получался обратный эффект, – молвил я, потянувшись за сигаретой.

– Поясни.

– Красивые и стройные не давали близости, одна пара так и рассталась, спустя два года, так и не познав друг друга. А вот Таня… Таня была доступнее проститутки.

– И она тебя пожалела?

– Выходит, что так.

– То есть? Не помнишь, как всё было?

– Я был настолько пьян, что рассудок вернулся только к обеду следующего дня.

– Может ничего и не было?

– Было, как минимум всё повторилось, когда я проснулся.

– И как? Потолкал холодец? – язвительно пошутила Марина.

– Нет, просто холодец залез на меня и, наверное, она пыталась засунуть меня в свою матку.

– Фу-у-у!

– Я серьёзно! У меня аж синяки потом остались на ляжках, где она сидела.

– И все об этом узнали?

– Не, мы сохранили в тайне.

Да. Да! Да все узнали! Но то, что в нас тыкали пальцем все кому не лень до самого выпуска, тебе знать не надо. В основном в меня, потому что в адрес Тани боялись, что-либо сказать. Во-первых, покалечит, а во-вторых… никто не хотел, чтобы она заявила во все услышанье, что ты тоже имел с ней близость. И как это ты, Марина, с холодцом угадала? Танина кличка – Студень. Собственно, именно студень или холодец, точно не знаю, ребята засунули мне в штаны, когда мы переодевались с физкультуры.

– Да-а-а, – протянула она. – я думала, что всё было хоть чуточку романтичнее.

– Я тоже в это искренне верил.

– Это же первый раз!

Марина блаженно подняла глаза к потолку, а её губы растеклись в улыбке, правая ладонь мягко легла на сердце. Она взирала вверх так, будто в первый раз она совокуплялась с ангелом и сейчас, они друг на друга смотрят.

– Да я понимаю. Но получилось, как получилось.

– Сожалею, – Марина оторвалась от своего «ангела» и с таким сочувствием это произнесла, что у меня засосало под ложечкой.

– А ты в каком классе впервые?

– Классе?! На третьем курсе, сыночек!

– У тебя не было парней до этого?

– Как порядочная девушка, я отдалась своему мужу.

Я чуть не подавился сигаретой. Мне казалось, что жёны-девственницы – это из области научной фантастики. Ну или из стран шариата. Мне было проще поверить, что инопланетяне выращивают нас, себе на корм, чем в то, что русская девушка сохранит себя для мужа. Тем более, если учесть, что её юность пришлась на середину 90-х.

– И вы расстались?

– Как видишь.

– Студенческие браки такие ненадёжные – почти всегда кончаются разводами.

Марина стала хмурнее тучи. Она опустила голову, и я увидел, как сверкающая капля рухнула с её глаза на пол. Я понял, что ляпнул такую ересь, но в чём была ошибка? Надавил на больное? Может извиниться и спросить, чем расстроил? Или просто «прости»? Пока я подбирал сценарий к продолжению, главная героиня оживилась сама:

– Нас разлучила смерть.

Твою мать! Вот это промахнулся.

– Небеса забирают к себе достойных.

– Ты прав.

Кажется, я выкрутился. Желание продолжать перечислять моих любовниц у нас обоюдно отпало, и Марина принялась готовить ужин. Я, пошарив в холодильнике, откопал в нём бутылку самбуки и радостный уселся обратно за стол.

– У тебя есть в чём поджигать? – поинтересовался я.

– Не знаю, я обычно её так пью.

– Есть коньячный бокал и стакан под виски?

Марина открыла дверцу навесного шкафчика и протянула мне два комплекта посуды. Я налил самбуку в коньячный бокал и боком положил его сверху на стакан. Затем, я взял валявшиеся на столе салфеточку и пластиковую трубочку из-под сока и потянулся за зажигалкой.

– Стой! Ты что собираешься поджигать прямо в бокале?

– Ну да.

– Это Богемское стекло – оно тонкое.

– Я тебя умоляю. Оно выдержит тысячу градусов, а в этом пламени всего–то двести.

– Как скажешь.

Для полного счастья не хватало парочки кофейных зёрен, но можно было обойтись и без них. Я поджёг самбуку и медленно прокручивал бокал за его толстую ножку, чтобы содержимое, как следует прогрелось.

– Подходи.

Она с неподдельным интересом и игривостью в глазах склонилась над столом. Как только тоненькая корочка карамели стала застывать на стенках сосуда я перелил самбуку в стакан и накрыл сверху бокалом.

– Вставляй трубочку.

Марина протиснула соломинку между своих пухлых губ, а я резко накрыл бокалом второй её конец.

– Тяни!

Пары самбуки наполняли своим дурманом её грудную клетку, и Марина с непривычки закашляла.

– Теперь пей – пока тёплое.