Полоцкая война. Очерки истории русско-литовского противостояния времен Ивана Грозного. 1562-1570

⁸⁷⁴ Здесь есть определенная нестыковка. Если вести речь о го-довальщиках, то новый год начинался тогда на Руси 1 сентября, а здесь смена прибывает на полторы недели (минимум) раньше срока. Но вот в посольской книге есть интересное указание, которое позволяет уяснить причину столь ранней посылки смены и зачем вообще она понадобилась. В 1570 г. Иван Грозный заявил литовским послам, что «брата же нашего люди наш город пустой Улу пришед засели, в тое время было на нем Божие посещение (т. е. эпидемия. – В. /7.), поветрием люди повымерли, и нашим людем убытки многие поделали о те поры» (Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Т. III. С. 688). Если принять во внимание это свидетельство, то тогда все встает на свои места – и ранний приход смены, и та легкость, с которой Сангушко удалось взять Улу, об которую обломало зубы войско жмудского старосты. В пользу версии об эпидемии в Уле говорит косвенно и письмо наивысшего гетмана киевскому каштеляну Павлу Сапеге от 11 декабря 1568 г. В нем Г. Ходкевич сообщал, что «тою Улою, з Божьего допущенья, на многих местцах, от поветрея в людех великий упад стал, яко в Витебску, в Чашниках, в Могилеве, в Воронычу и на инших местцах», т. е. выходит, что со взятием Улы эпидемия, поразившая тамошний гарнизон, перекинулась и на литовцев. И дальше гетман отмечал, что поветрие утихло только в первых числах декабря («на сесь час то вже утихло»). См.: Акты, относящиеся к истории Западной России. Т. III. С. 147.

⁸⁷⁵ Польские хронисты М. Стрыйковский и М. Бельский писали о том, что московский гарнизон Улы, состоявший из стрельцов, по случаю благополучного прибытия на новое место службы перепился и был небоеспособен (см., например: Stryjkowski М. Kronika Polska, Litewska, Zmodzka i wszystkiej Rusi. T. II. S. 417).

⁸⁷⁶Paprocki B. Herby rycerstwa polskiego. S. 831.

⁸⁷⁷ А. Гваньини в своей «Хронике» писал, что во время «гвалтовнего» штурма Улы был ранен выстрелом из пищали некий ротмистр М. Венет с Лепля, командовавший пехотой в войске Сангушко. Доставленный в Витебск, он спустя несколько дней скончался там от полученной раны (Gwagnin A. Kronika Sarmacyey Europskiey. S. 141).

⁸⁷⁸ См., например: Gwagnin A. Kronika Sarmacyey Europskiey. S. 140–141. Отметим, что цифры в 300 пленных и 800 стрельцов, гуляющие по страницам польских хроник, явно завышены. Но даже если принять их, все равно численное превосходство было на стороне «изгонной» рати Сангушко.

⁸⁷⁹ См., например: Stryjkowski М. Kronika Polska, Litewska, Zmodzka i wszystkiej Rusi. T. II. S. 417. Правда, у Б. Пароцкого упоминаются ульских 27 пушек и 300 гаковниц (Paprocki В. Herby rycerstwa polskiego. S. 831), а А. Гваньини писал о том, что в ульском замке литовцам и полякам все-таки удалось взять некоторое количество «strzelby», среди которой было и несколько пушек-«dział», а также немало пороху, тогда как припасы большей частью сгорели (Gwagnin A. Kronika Sarmacyey Europskiey. S. 141). Кто из них прав и чьи сведения можно принять на веру – сегодня вряд ли представляется возможным определить. Мы допускаем, что все-таки часть вооружения ульского замка была захвачена, но это точно была не артиллерия, которую нельзя было быстро эвакуировать из горящего замка.

⁸⁸⁰ Archiwum xx. Sanguszków… T. VII. S. 297. Судя по переписке Сангушко с Ходкевичем, эта идея обсуждалась и с наивысшим гетманом (Ibid. S. 298).

⁸⁸¹ М. Стрыйковский, традиционно завышая численность русского войска, писал о том, что к Витебску подступило аж 6 тыс. ногайских татар (Stryjkowski М. Kronika Polska, Litewska, Zmodz-ka i wszystkiej Rusi. T. II. S. 418). Приняв на веру эту цифру, А.Н. Янушкевич отмечал, что русское войско не предпринимало под Витебском активных действий (Янушкевич А.Н. Ливонская война. С. 119). Однако стоит ли удивляться видимому бездействию рати Шереметева, если его войско снаряжалось для совсем другой цели, имело многократно меньшую численность и состояло, судя по всему, преимущественно из конницы?

⁸⁸² РК 1475–1605 гг. Т. II. Ч. II. С. 230, 239.

⁸⁸³ 5 сентября 1568 г. Сигизмунд писал из Варшавы Сангушко, благодаря его за отчет о взятии Улы и за те меры, которые дворный гетман предпринял для его укрепления. Из письма следует, что Сангушко и его люди сразу после взятия Улы воздвигли на месте сгоревшего русского замка «вежу» (т. е. башню) и окружили ее наскоро сплетенной из хвороста оградой (Archiwum хх. Sanguszków… Т. VII. S. 285). Надо полагать, что в данном случае речь шла о шанцах из тур.

⁸⁸⁴Stryjkowski М. Kronika Polska, Litewska, Zmodzka i wszystkiej Rusi. T. II. S. 418.

⁸⁸⁵ Archiwum xx. Sanguszków… T. VII. S. 296.

⁸⁸⁶Янушкевич А.Н. Ливонская война. С. 118.

⁸⁸⁷ Archiwum хх. Sanguszków… T. VII. S. 288–289.

⁸⁸⁸ Ibid. S. 287.

⁸⁸⁹ См., например, письмо Ходкевича Сангушко от 17 сентября 1568 г. (Archiwum хх. Sanguszków… Т. VII. S. 289–290).