Полоцкая война. Очерки истории русско-литовского противостояния времен Ивана Грозного. 1562-1570

Вильно нуждался в перемирии в еще большей, чем Москва, степени. Развязывая войну (А.И. Филюшкин даже полагал, что Сигизмунд II преднамеренно втянул Россию в Ливонскую войну⁶⁵³), Сигизмунд и его советники явно переоценили свои силы и возможности. Надежды на раскол внутри московской политической элиты не оправдались, как и расчеты на поддержку крымского «царя», который вел свою игру. Литовская шляхта не горела ни желанием самолично садиться в седло и искать себе чести и своему князю славы на поле брани, ни платить серебщину на ведение войны и найм наемников. Раз за разом мобилизация посполитого рушения срывалась, а торричеллиева пустота в великокняжеском скарбе не давала Сигизмунду набрать нужное количество наемников-профессионалов, способных заменить ненадежное посполитое рушение. Москва же оказалась намного сильнее, чем представлялось ранее – вплоть до того, что в Вильно несколько раз впадали в панику, полагая, что копыта русских и татарских коней вот-вот застучат по мостовым литовской столицы. Перемирие, которое позволяло отдышаться и, урегулировав противоречия между польской и литовской элитами, добиться более тесного единения Литвы и Польши и объединения их военных усилий, представлялось неплохим выходом из сложившейся кризисной ситуации. Единственное, что мешало скорейшему возобновлению русско-литовских переговоров, так это тающие день ото дня надежды на перемены в Москве ли, нашествие ли татарского «царя» на «московского», воздействие блокады, да, в конце концов, чудо, подобное тому, что спасло Полоцк в годы 1-й Смоленской войны. Последнее было бы неплохим бонусом при ведении переговоров, ибо что литовские, что московские дипломаты славились своим упорством в защите интересов своих государей и отнюдь не отличались склонностью к компромиссам и широким жестам.

Не стоит забывать также и о том, что обе стороны стремились к тому, чтобы не они, а их «партнер» первым обратился с предложением возобновить переговоры, ибо в таком случае он молчаливо признавал, что удача в войне ему не сопутствует. Понятно, что Москва после взятия Полоцка и Озерищ отнюдь не считала себя проигравшей, а значит, ждать от нее инициативы в столь щекотливом деле не стоило. Не очень хотел первым предложить вернуться за стол переговоров и Сигизмунд, ибо это означало не только негласное признание ошибочности той политики, которую он вел в предыдущие годы, но и весьма болезненный удар по самолюбию и репутации самого короля (складывается впечатление, что Сигизмунд люто ненавидел Ивана Грозного и завидовал ему). Однако неудачный поход на Полоцк осенью 1564 г. и явная неспособность в кампанию 1565 г. отомстить за нанесенные прежде обиды не оставляли сколько-нибудь разумной альтернативы мирным переговорам. Но и здесь Сигизмунд попытался сохранить лицо – 14 августа 1565 г. в Москву прибыл гонец от панов рады, некий лях Ленарт Узловский.

Гонец доставил в Москву послание от панов рады, сообщавшее русским боярам, что они обратились к своему государю с просьбой разрешить им снестись с московскими боярами на предмет возобновления дипломатических контактов с перспективой выйти на переговоры «о доброй смолве»⁶⁵⁴.

Этого гонца в Москву ждали. Уже 16 августа Узловского приняли бояре князь И.Д. Бельский, Н.Р. Юрьев, И.В. Шереметев Большой, русский «канцлер» дьяк И.М. Висковатый, дьяк А. Васильев и 80 государевых дворян «в золотном платье»⁶⁵⁵.

Выслушав гонца и ознакомившись с доставленной им грамотой от панов рады, московские бояре 21 августа вызвали Узловского к себе и сообщили ему, что они доставленную им грамоту «вычли», и били челом Ивану Грозному, чтобы он с королем «доброво дела похотел». На их челобитье царь ответствовал, что он отправляет своего дворянина, В. Желнинского, с посланием и с опасной грамотой для литовских послов⁶⁵⁶. Литовскому же гонцу была выдана адресованная панам рады грамота от бояр, в которой им предлагалось, чтобы они уговорили короля прислать в Москву великих послов, уполномоченных «доброе пожитье постановити к покою християнскому». На переговорах предполагалось обсудить два главных вопроса – о Полоцком повете и о Ливонии, ну а на время их прекратить повсеместно боевые действия⁶⁵⁷.