Половецкие войны

Боняк не стал медлить и тотчас позвал Давида к себе.

Сидя на кошмах напротив хана, щёки и чело которого обильно покрывали гноящиеся язвы, Давид с трудом скрывал отвращение, но через силу улыбался и пил синеватый кумыс.

– Не ждал увидеть тебя в степи, – разводя руками, удивлялся Боняк. – Что, каназ, надоело тебе на Руси? Да, степь, вольный простор – не жалкое прозябание за деревянной стеной, в мышиной норе.

– Хан, пойдём в Русь, – спокойно выслушав ехидные замечания Боняка, предложил Давид. – Святополк угнетает меня, он отобрал у меня мою вотчину – Владимир. Ещё он грозится отнять земли у братьев Ростиславичей, Володаря и Василька. Если будет так, то дождёшься – и до твоих станов доберётся сей волк.

– Ну, ты хватил лишку! – рассмеялся Боняк. – Когда это урусы ходили по степям? Но ты правильно сказал, каназ. Проклятый Свиатоплуг давно стал неприятным соседом для кипчаков. Дочь хана Тогорты он насильно постриг в монахини. Бедная девушка! – Боняк, к изумлению Игоревича, горестно вздохнул, но тотчас резко вскинул вверх голову и решительно промолвил: – Говори, куда и когда идти! Буду тебе защитником, каназ! Но не вздумай мириться со Свиатоплугом! Если помиришься – воюй потом сам!

Хан обнажил в хищном волчьем оскале зубы. Давида обдало запахом гнили, но он даже не поморщился.

– Светлый хан, у Святополка сильный соузник – круль угорский, Коломан. Стоит он с неисчислимой ратью под Перемышлем. Мыслю, одолеть его нам будет вельми трудно.

– Посмотрим, что скажут боги, – задумчиво промолвил Боняк. – Может, победу добудем над Коломаном.

– А сколько у тебя воинов? – полюбопытствовал Давид.

– Восемь тысяч, каназ.

– А у Коломана – в пять раз боле! – Давид схватился за голову. – Как же мы осилим его?!

– Не отчаивайся, каназ, – поспешил успокоить его Боняк. – Может, боги пошлют нам добрый знак.

…Ночью, когда на небо выплыла полная луна, Боняк натянул на плечи кольчужный юшман, опоясался саблей в серебряных узорчатых ножнах, надел на голову шишак доброй русской работы и, тронув за поводья низкорослого мохноногого конька, выехал в ночную, пахнущую дымом кизячных костров степь.

Долго ехал хан, медленно взбираясь с холма на холм. Лагерь скрылся вдали у него за спиной. Вокруг простиралось поле, над головой раскинулось безбрежное небо с огоньками загадочных звёзд.

Хан остановил коня, приложил ко рту ладони и завыл по-волчьи. Диким, завораживающим, леденящим душу был этот глухой звериный вой. Боняк прислушался. Где-то совсем рядом, в густой степной траве раздался заливистый ответный вой. Через некоторое время на дне яруга завыл ещё один волк.

Боняк удовлетворённо улыбнулся и повернул коня обратно в лагерь.

– Разбудите каназа Давида и хана Алтунопу! – приказал он слугам.

С хитринкой посматривая на явившихся на его зов заспанного хана Алтунопу и не на шутку встревоженного Игоревича, Боняк спросил:

– Слышали, как волк выл в ночи?

– Что с того? – удивлённо пожал плечами Давид. – Из-за волков, что ль, велел ты нас звать?

– Это добрый знак, каназ. Пихампар, вестник судьбы, пророчит нам удачу. Победа будет завтра у нас над уграми!

– Глупости, хан! – Давид грустно усмехнулся.

– Рано утром ты, Алтунопа, – продолжал Боняк, не обращая внимания на слова князя, – возьмёшь пять десятков лучших стрелков и поедешь на Коломана. Скажи, пусть выпустят в угров по одной стреле и скачут назад, повернут коней. Угры бросятся за тобой, и тогда мы с каназом, – он качнул головой в сторону Давида, – налетим на них из засады, как смерть! В сутолоке угры начнут топтать друг друга, а мы будем гнать и топить их. Внезапность всегда порождает страх. Откуда им знать, сколько у меня воинов?

– А, будь что будет! – махнул рукой Давид. – Веди нас, хан. Али падём, али переможем силу угров!

…Алтунопа ещё на заре увидел впереди угорское войско. Пустив резвых коней в галоп, половцы приблизились к вражеским рядам, дружно натянули тугие тетивы луков и на полном скаку выпустили в стоящих стеной ратников стрелы. По знаку хана они затем молниеносно метнулись назад. Угры, издав оглушительный боевой клич, тотчас помчались в погоню. Напрасно Коломан пытался удержать своих воинов. Что мог он, горбатый, хромой, не обладающий громовым голосом, едва способный держаться в седле?!

– Останови войско! – дико вращая налитым кровью глазом, тормошил он барона Бана, но Бан, возмущённый дерзким нападением половцев, не послушал своего короля и с обнажённой саблей вместе с другими ратниками ринулся преследовать отряд Алтунопы. Когда же из засады внезапно выскочили половцы Боняка и отряд Давида, угры потеряли всякий строй и толпами устремились к высокому берегу Вагры. Опьянённые первым успехом степняки гнались за ними и рубили саблями. Наскакивая друг на друга, угорские всадники падали в воду, беспомощно барахтались и, не в силах выбраться, тонули в невообразимой толчее. Среди убитых, к радости половцев, оказался епископ Купан.