Половина души. Смерть с ароматом жасмина (СИ)

Я тонула, во рту ощущался вкус крови, как когда-то во сне. Но я знала, что здесь, в подвале не может быть озера, и не так глубоко, чтобы можно было утонуть. Как только я подумала об этом, сразу же вода разошлась, и я жадно вдохнула. Рукой нашарила карман куртки и достала одну бомбу. Адам говорил, ее нужно швырнуть во что-то твердое. И я швырнула туда, где должна располагаться стена. В темноте вспыхнуло пламя, осветив коридор. Рыжий стоял у дальней двери, привалившись к стене. Кровь текла из его шеи.

Пламя погасло, снова навалилась чернота. Я поползла, прижимая пистолет к бедру. Сзади раздались всплеск и быстрые шаги. Затихли. Рыжий склонился надо мной — слышно было, как бьется его сердце. Дрожащее дыхание обожгло лицо, обдало запахом свежей крови.

Начиная разворачиваться, я навела пистолет туда, где приблизительно должна быть грудь у Рыжего. И выстрелила — в тот же самый миг, когда он въехал кулаком мне в плечо. Рука онемела до кончиков пальцев, пистолет я выронила и прислонилась к стене, прижимая правую к левой. Ожидая, что к ней вернется чувствительность. Рыжий всхлипнул и зарычал, бросаясь на меня. Все, что я могла сделать — откатиться в сторону. Но не учла, что он-то в темноте видел, потому что создал ее. А я, как слепая мышь, металась перед носом у злой раненной кошки.

Чувствительность возвращалась болезненным покалыванием и пульсацией в месте удара. Пистолет мне нужен! Но не было времени ползать и искать его. Достав еще одну бомбу, я швырнула ее в стену. Вспышка огня озарила часть коридора. Приятно было глазам видеть хоть что-то, но нельзя терять времени. Я поднялась, опираясь спиной на стену и помогая себе трясущимися руками. Рыжий стоял совсем близко и рванул ко мне, когда огонь погас. Я успела выставить ладонь и полоснуть ею воздух, представляя глубокую царапину и кровь, хлынувшую из нее. Рыжий не добрался до меня — он застыл, в тишине послышались булькающие звуки. Тяжелый шлепок в воду, болезненный хрип прокатился эхом по сводам.

Я снова подняла руку и взмахнула ею. Туннель закачался, вспыхнула вдалеке лампа.

Темнота таяла, как ночной туман, тусклый электрический свет гнал ее прочь, заполняя коридор. Рыжий стоял на коленях, держась за горло обеими руками. Кровь текла по его ладоням, по куртке прямо в воду. Глаза его стали просто глазами, ушла из них сила, поселился страх близкой смерти. Он открывал и закрывал рот, ловил им воздух и ничего не мог вымолвить. Из раскуроченной глотки лилась кровь. Он не сумел залечить рану и корчился от боли, таращась на меня.

Оглядевшись, я увидела пистолет в воде и пошла к нему на ватных ногах. От слабости помутилось в голове, стены покачнулись. Меня повело в сторону, но я успела подставить руку и оперлась на нее. Плечо пронзило болью, дрожь прошла по всему телу точечным разрядом тока. Не удержавшись, я соскользнула вниз и села в ледяную воду. Она тут же окрасилась алым. Кажется, швы разошлись на животе. Черт, черт, черт!

Я стянула с себя разодранную кожанку и приложила руку к мокрой футболке. Так и есть, кровь сочилась из открывшейся раны. Рыжий издал хриплый стон, напомнив о себе. Стиснув зубы, я поползла за пистолетом, левая рука протестовала, но я заставила ее работать и добралась до «глосса». Завалившись на спину прямо в воду, навела его на Рыжего и прицелилась. Он менялся буквально на глазах: кожа приобрела цвет старого пергамента и облепила кости черепа вплотную, выделяя каждую выступающую кость. Тусклые глаза глубоко запали, мертвенно-голубые, как у дохлой рыбы. Болезненные тощие руки, костлявые длинные пальцы торчали белыми пауками и скребли по влажной кости ключицы. Если бы я раздробила ему позвоночник, то он был бы уже мертв. Но я чуть промахнулась и тяжело его ранила — тоже неплохо.

-Не так я представляла нашу встречу, — осипшим голосом сказала я и закашлялась.- Пять лет я тебя искала, гнида. Проклятых пять лет! А ты и не прятался.

Руки дрожали — и от холода, и от слабости. Дуло пистолета завиляло. Зажмурив один глаз, я прицелилась и надавила на крючок. И увидела поверх ствола, как Рыжий разевает окровавленную пасть и протягивает руку, будто что-то бросает в меня. Но оказалось слишком поздно.

Одновременно произошло две вещи: пуля разнесла череп Рыжего, и всполох его силы всколыхнул воду — всю, что была в коридоре. Она поднялась надо мной, насколько хватало потолка, и обрушилась ледяной волной. Я не успела набрать воздуха в легкие, не успела отвернуться или закрыть лицо рукой. Сначала был оглушающий удар, за ним меня приподняло и приложило об каменный пол. Мир расплылся, утратил краски и углы, звуки схлынули вместе с водой, оставив меня лежать на холодном полу и истекать кровью. Перед глазами плясали белые пятна, вторя моргающей лампе на стене, а из глубины коридора кралась темнота.