Половина солнца

Не подростковый возраст, конечно, нет. Впрочем, скорее всего, это было одной из причин.

Я так сильно старался избегать этого.

Чувства собственной беспомощности. Бесполезности.

«Почему ты не заплатил ещё вчера? В чем дело-то опять?!»

Не мог помочь финансово. Виновен.

«Сковырнулась».

Не мог спасти жизнь. Виновен.

«Он не отвечает на звонки. И никогда не ответит».

Не мог вернуть ушедшего брата. Виновен.

«Кем ты стал, Коэлло? В детстве ты был другим. За что мне всё это…»

Я не должен был даже быть на свете. Виновен.

С ненавистью посмотрел на зарисовки механизма. На краткие пояснения к деталям. На формулы и расчёты. На свой плод фантазии, судя по всему, продукт и в самом деле феерически провальной идеи.

Это чувство. Чувство жалости к самому себе. Оно бесило особенно сильно. Оно пожирало изнутри, заставляло бороться, подавить это, перешагнуть через него, через этого монстра. Заставить себя, скрипя зубами – заставить.

И я заставлял. Заставлял. Но сейчас…

Эти воспоминания такие мутные. Я лежал в постели. Кажется, светила луна. Может быть, это просто моя выдумка – насчёт луны. Может быть, ночь была непроглядна.

Точно помню, что это была зима. Ведь я продрог к утру.

Всё так хорошо спланировал, а в итоге… А в итоге – всё к чертям.

Никогда не думал: что было бы, если. Никогда. Не думал и теперь.

Я просто помнил чувство разрушающей пустоты.

И оно пожирало снова. Как чёрная желчь. Как кислота, но убивающая дольше и мучительнее. Убивающая бессмертного. Как эти проклятые паразиты…

Я выключил лампу на столе. В комнате царил полумрак. Ещё была не ночь и даже не вечер, но погода стояла пасмурная, как и настроение всего лицея, который дышал, как запертый в чулан игрок в прятки. Стараясь остаться незамеченным. Но еле-еле сдерживая смех.

Уткнулся головой в стол. Было неудобно. Я подложил руки и лёг на них, пялясь в освещённую темноту.

Я не хотел воскрешать в памяти те воспоминания. Но я их не боялся.

Я опасался того, что эта безысходность меня снова захватит. И больше не отпустит. Вот только вопрос: если сбежать от самого себя можно было тогда, как сделать это сейчас? Вот именно – да никак, Коул. Ты ведь бессмертен.

К худшему или к лучшему, но это так.

Ты бессмертен.

Нет, я не хочу вспоминать это.

Не собираюсь.

Но мои силы, кажется, заправляли балом в этот раз. Мои силы заставляли меня анализировать самого себя, вытаскивать информацию из собственного разума, заполненного туманом.

Моя собственная аномальность хотела причинить мне боль. А может, помочь увидеть что-то.

Но я вспомнил.

Я долго готовился. Как и все, кто собирался сделать это не в порыве чувств, а целенаправленно. Осознав, что больше ничто не имеет смысла. Что ты больше не выдерживаешь. Или выдерживать не хочешь.

Я был мал, но знал, как искать нужную информацию. Тринадцать лет – это тебе не девять. Ты уже умеешь находить всё, что необходимо.

Шкафчик с лекарствами никогда заперт не был – да им и редко пользовались. Таблетки там были либо слишком сильные для обычного гриппа, либо просроченные. Новых не покупали. Только Соарэлле об этом заботился. Но в последнее время даже он странновато себя вёл и редко бывал дома.

И среди этих медикаментов было достаточно тех, что я искал. К тому же, в залежах у знакомых родственников я позаимствовал точно такие же таблетки с теми же побочными действиями. А точнее, с таким же исходом при передозировке.

«Кома. Летальный исход».

Я лежал в постели и смотрел в потолок. В комнате было темно и промозгло. В окно светила луна. Падал снег. Но мне было всё равно.

Мне уже давно было всё равно.