Половина солнца

– Так вот вам, мои временные заключённые, я хочу предложить передумать. Вы не сразу станете полноценными членами команды, но вскоре заслужите доверие и получите привилегии. Вы не будете злом и не будете убивать невинных. Вы будете им помогать. Почему вы не можете понять очевидного, понять, что только так можно спасти погибающий мир? Верно, речь идёт не об одной стране и не о несправедливой политике государства. Наш бунт был не типичной неудачной и кровавой битвой, он был шагом к спасению. Первым. Так что вам осталось только понять: мир и вся Солнечная система обречены на гибель. Отправленный в космос корабль до сих пор не вернулся. Никто не знает, есть ли ещё жилые планеты в зоне досягаемости, в нашем случае, пригодные для заселения вариации Млечного Пути, только догадки. А потому нам придётся спасать хотя бы эту планету без жертв, иначе каким, по-вашему, будет будущее человечества? Снова вернётся рабство, будут использоваться наши жизни, и…

Я улыбнулся.

– По-твоему, нельзя было бы организовать справедливую систему? Например, бессмертные, как доноры, отдавали бы часть силы, а потом уходили жить дальше с кучей привилегий, как настоящие герои. Возможно, Совы именно такую схему и хотят воплотить в жизнь. Почему ты не говоришь об этом?

Все обернулись ко мне. Кажется, только я осмелился перебить Олеана не возмущёнными выкриками, а спокойной логичной речью.

Он смотрел куда-то сквозь меня. Наконец, обуздав ярость, он захлопал в ладоши и медленно начал наступать на меня.

– Хэллебор! Наконец-то ты меня услышал. Что ж, твоя теория вероятна, но, как я уже говорил, вряд ли процесс сбора энергии может быть безболезненным и не имеющим последствий. Донор отдаёт кровь, которая никак не влияет на состояние души и разума. Нехватка же энергии может привести к безумию. Ты просто сойдёшь с ума. Тебя прельщает подобная перспектива?

Я попытался двинуть запястьями, так как верёвка натирала, но пожалел об этом. Неприятно.

– Не прельщает. Но я уверен, что мы сможем добиться результатов, если будем изучать тела бессмертных, их способности и прочее. А Совы именно этим и занимаются.

Олеан развёл руками.

– Хэллебор, такого не бывает! Доноры отдают кровь, а не частицы собственной души и жизни. Кровь – это физическая составляющая. Она восстанавливается.

– Энергия, возможно, тоже.

– Возможно! Коэлло, я о том и твержу. Откажись от своих непонятных принципов и перейди к Во́́ронам. Ты получишь доступ к исследованиям, я сам могу помочь тебе в этом. Мы найдем всё необходимое. И тогда ты сделаешь всё намного лучше и гуманнее Сов. Мы не будем никого красть – только по добровольному согласию. Всё будет справедливо. Совы же не показали себя теми, кому можно довериться.

Кто-то согласно закивал. Кто-то завыл от отчаяния. Кажется, кто-то плакал.

Кто-то начал спорить.

– Твои мысли наполнены горестью и страданиями, – я понизил голос. – И это видно.

Я отвернулся, заканчивая разговор. Олеан нахмурился, махнув рукой. Веймин, стоящий чуть позади, взял меня за предплечье и повёл обратно в камеру.

Собрание окончилось, когда ла Бэйл напомнил про обед и дал время пленникам обдумать его слова до завтра. Но наверняка он будет принимать к себе и тех, кто примет решение даже через месяц.

Я снова грохнулся на каменное ложе и посмотрел на Эндрю, которого завели вслед за мной. Он морщился, словно от боли и неприязни. Но взгляд его казался опустошённым. Как только дверь закрылась, я встрепенулся:

– Бежать никак, да?

– Никак. Они смогли установить небольшой аномальный барьер у каждой комнаты, который будет тебя убивать при попытке покинуть помещение. Да и какой смысл? Там почти вся школа с раззадоренными аномальными силами и обычным оружием. Не барьер убьет, так застрелят на месте. Отключают его, конечно, когда приносят еду или выводят… Может, в этот момент можно было бы проскочить, но как я уже сказал – смысла нет.

Я хмыкнул. Звучало безнадёжно, но Эндрю знал, о чём говорил. По его словам, всё это им объяснили на следующий день после их заключения – потому что только на следующий день удалось установить барьеры. С этим помог Юниган – не зря же он вызвался заботиться о бедном-несчастном Олеане.

– Кажется, привилегии тут бы не помешали.

Эндрю поднял взгляд, и я не ожидал, что он будет так спокоен. Ему бы стоило воззриться на меня с ужасом.

– Ты думаешь послушать Олеандра?

Ответа у меня не было. Были только вопросы.

Но задать их я не мог. Потому я просто подвинулся, чтобы со мной рядом сел сокамерник, и уткнулся головой в стену.

Совсем не скоро, отнюдь не скоро всё это кончится. Я чувствовал, что конец только начал проявлять себя, хаос только начал просыпаться.

Как же мне хотелось покончить со всем этим.

Но я не мог. Возможно, в глубине души я хотел жить. И только это поддерживало во мне бессмертие.

Ворон

Не знаю точно, были бы мы действительно оппозицией или революцией. Казалось, эти слова давно всем приелись, наскучили, всех тошнило от этих слов.