Половина солнца

– Ну и развлечение ты придумал. Хорошо, сейчас…

Я сосредоточился на ковре под ногами. На нём были вышиты цветы. Я положил на него руку, погладил поверхность и, ощущая колющую боль в голове, сосредоточился. Пришлось прикрыть глаза, чтобы представить себе это… Воплощение. В реальность.

– Вау… – в который раз шептал брат, заворожённо глядя на живые невиданные цветы, выросшие прямо на нашем полу, лозами распускающиеся по ковру в различных ярких расцветках.

Я улыбнулся, и, когда Дэмиан уже потянулся к одному из растений, чтобы сорвать его, в коридоре послышались шаги проснувшейся тёти.

Цветы растворились.

Дэмиан огорчённо вздохнул. Он снова выглядел потерянным и несчастным. Он стукнул кулачком об пол и упал лицом в ковёр.

Я сидел рядом, отвернувшись в сторону. Тётя открыла дверь, убедилась, что мы в порядке, и сказала, чтобы мы ложились спать через пятнадцать минут.

Брат продолжал прятать лицо в пушистом ворсе, потирая глаза кулаками.

Я сидел рядом, глядя на забинтованную руку.

Дэмиан всегда делал это молча: едва слышно, с еле-еле вздымающейся грудью: совсем как взрослый. А ему было всего девять лет.

Но он плакал.

Я гладил ковёр, не слыша его всхлипов, и понимал, что тоже бы разревелся, если бы слёзы оставались. Я плакал в горящем доме, плакал возле машины «Скорой помощи», плакал на допросе, плакал на похоронах. Дэмиан всё это время держался за рукав моей куртки и смотрел в пустоту и в то же время наблюдая за всеми. И молчал. Он был бледным, не ел и не говорил ни с кем, кроме меня и мамы, а на всех других, кто пытался пообщаться с ним, огрызался или просто игнорировал.

Врачи сказали, что это посттравматический синдром и что он пройдёт со временем.

Но прошлое со временем не проходило.

Оно держалось за нас, напоминая о себе каждый день в любом человеке или месте, действии, не давало забыть о кошмаре, причиной которого был ты сам.

Только потом я задумался: держит ли прошлое нас или же, в конце концов, мы его?

И следует ли мучить себя тому человеку, который действительно во всём виноват?

Я не хотел отвечать себе на эти вопросы.

Просто жил дальше.

И продолжал бояться лестниц.

Волк

Я столкнулся с Дрю и Аароном, которые ближе к утру вынуждены были вернуться в здание: учителя не могли позволить слишком долго расхаживать по острову в неположенное время.

Аарон выглядел нервным, Эндрю – задумчивым. Он часто думал о чём-то своём, но сейчас вообще находился словно в другом мире, где-то совершенно не здесь.

Никто не спрашивал их, нашли ли они что-то. Всё и так было ясно.

Мы стояли в коридоре, и Аарон, пробормотав себе под нос благодарности, удалился.

Его уже допросили, и это совершенно ничего не дало. Последний раз Генри видели на ланче, а после – он пропал.

Нам сказали отправляться по комнатам. Когда я вернулся, Олеан уже был на месте – стоял у окна, но не курил, а наблюдал за учителями внизу. Они обходили остров в последний раз, так как всем ученикам велели идти в постели. Было около четырёх часов утра.