Половинка

Темный стоял недвижимо, как скала, неуверенно положив руки мне на спину. Наверное, ему впервые довелось столкнуться с истерящей женщиной в качестве утешителя. Наревевшись до икоты, я получила кружку с теплой водой, кем-то сунутую в руки, потом меня подсадили на лошадь, напомнили надеть варежки, и мы тронулись дальше. Я еще долго оглядывалась назад, на одинокое розовое деревце, опять ощущая, как рвутся невидимые связи нашей с сестрой магии.

Хал взял на себя обязанности ведущего, а Хейго шел рядом со мной, иногда загадочно поглядывая. Вот только мне было не до загадок — ушла в себя и ехала молча, качаясь из стороны в сторону. Но я не погрязла в собственном горе, отнюдь. Должно быть, после прикосновения к земле, где покоится моя решительная Александра, которой не судьба была стать королевой, во мне зародилась уверенность: непременно дойду до Цветаны. Обязательно. Ради родных! Ради себя! Закроем этот проклятый богами портал — и я восстановлю Цветану. Мое родное королевство, единственный дом, где жили самые светлые мечты и надежды на счастливое будущее.

Ночевать расположились прямо в поле, с подветренной стороны холма. После традиционного ужина зарывшись в мешок с головой, я уверенно смотрела вперед: иду возрождать Цветану! Трепещите, белые твари! В сопровождении темных, которым на вас плевать, идет Оливия Малина. Уже не та юная Оли-Ягодка, какой была, а королева Оливия Цветанская, бесстрашная и беспощадная к врагам!

Перед погружением в сон мелькнула мысль заключить договор с темными. Разрешить им поселиться на своих землях. А взамен бы они охраняли меня… нас. Надеюсь, оставшиеся в живых мои подданные вернутся домой. Рядом с темными нам никто не будет страшен, они кого угодно до икоты доведут одним видом. И маги очень сильные. А питаются, считай, одним воздухом. Обмундирования не нужно, коней тоже. Заманчиво! Для разоренного королевства лучше не придумать. Все, решено, великодушно позволю им поселиться в Цветане. Какая разница, в каких горах им жить? Могут и в наших прекрасное местечко найти. Отличный план!..

Глава 8 ДЕНЬ СЕДЬМОЙ. УТРАЧЕННЫЕ НАДЕЖДЫ

Пустая, словно вымершая деревушка. Да как ни назови: вымерзшая, оставленная, брошенная — все правда. Сплошная искрящаяся белизна, неестественная тишина и ни дымка, ни следа, ни звука, кроме зловещего скрипа деревьев да хлопающих на ветру, сиротливо распахнутых дверей и ставней.

По мере приближения к Цветане мороз крепчал, снег становился глубже, затрудняя ход лошадей, по колено утопавших в нем. Рядом со мной сегодня шел Хейго. Утром я вновь нечаянно поймала его загадочный бледно-голубой взгляд и с того момента не могла отстраниться от впечатления, которое он произвел. Хейго не просто смотрел, терпеливо ожидая, пока я соберусь в путь, а наблюдал и оценивал. И даже если на его губах была улыбка, глаза оставались внимательными, выдавая работу мысли, острой как клинок. Верно, этот риирец всегда начеку. Да и немудрено — в краю, где подопечную постоянно подстерегает опасность.

И все-таки в его взгляде мелькало сочувствие, пусть невольное, а может, мне почудилось. Как можно быть уверенной с темными, иномирцами, когда дело касается такой тонкой материи — человеческих чувств? Правда, одно я уяснила четко: риирцы, если о чем-то говорят, то имеют в виду именно это. Им не присущи иносказание и двусмысленность — не понимают и не используют в обиходе. Для них естественна прямота, причем, как мне подумалось, абсолютная, даже если та кого-то ранит. Но, кажется, лучше промолчат, нежели выскажут нечто такое, что может задеть чувства другого. В данном случае — мои. А между собой… они без слов общаются и, надо думать, к какому-то решению приходят.

Я тоже продолжала тайком изучать риирцев. Они же постоянно на виду, вот волей-неволей и приходилось что-то подмечать. О чем-то удавалось расспросить. Их отношение ко мне, как хлопотному и хрупкому грузу, приносило даже некоторое успокоение: заботились и берегли на совесть, но с вопросами в душу не лезли, не говоря уже о том, чтобы домогаться или посягать на честь. В друзья тоже не навязывались.

Темные вели себя так, как если бы выполняли рутинную работу. Несколько выделялись из общей компании Хал и Хейго. Один — тем, что пытался вести со мной светский разговор и учился шутить, в какой-то степени развлекая; второй — проявлением ненавязчивой заботы о моем физическом и душевном состоянии. Хотя иногда я ловила на себе разноцветные взгляды других риирцев, внимательные и цепкие, словно те искали во мне нечто, свойственное потомку королевского рода. Наверное. Но видели неуклюжего «мехового» снеговика, которому даже головой вертеть проблематично, чтобы ответить на их любопытствующие взгляды. И тогда я вновь настораживалась.