Половинки космоса

– Когда закончится контракт, – сказал Муравей, – дорожка будет проторенной, и только и останется, что носить по ней бревна…

– Тоже верно, – согласился майор. – Дорожку проторят, грузовики пустят, срок полета сократится – сам прыжок-то мгновенный, это предпосадочный заход в систему разведать надо. Вот и будешь грузовики водить, на звезды любоваться.

Муравей вздохнул горько. Он-то хотел ступить на неизведанную землю. А вовсе не на покрытую площадками для гольфа.

Вот сейчас он и сидел, любуясь на передаваемый сорок четвертым каналом вид на «Неустрашимый». Красота! Королева человеческого муравейника горделиво зависла на орбите, и тонкой цепочкой огней тянулись к ней грузовые боты. Завтра – тот единственный раз, когда Степан сможет приблизиться к этой громаде. Еще повезло, что смена хорошо встала… Если честно, надо Чепурько говорить спасибо: сжалился над Степаном и сделал ему такой подарок. Муравей взял с полки книгу и принялся перечитывать «Правила стандартных грузоперевозок».

Раздалась мелодия «Трепетание крыльев бабочки» – пришло сообщение от Стипы. Муравей, ощущая, как душа наполняется легким трепетом, раскрыл послание. «Ну вот и все, – писала Стипа. – Прощай, Муравей. Рассказывать не буду, долго, да тебе будет и не интересно, но вот как получилось – лечу я, а не ты. Целую, люблю, забывай побыстрей». Муравей долго смотрел на невесомый экран, раскрывшийся над стопкой старых потрепанных книг о дальних морях, и чувствовал, как по сердцу сочится грусть. Нет, они встретятся, конечно, обязательно встретятся через пятнадцать лет. Он придет, прилетит к ней по проторенной дорожке. Когда у нее будут другие взгляды на жизнь, другие интересы, наверное, другая любовь и, может быть, дети, рожденные под чужим солнцем.

– В полет отправляются элементы, создающие угрозу нормальному существованию общества: преступники, не желающие жить по его законам, и экстремисты, не желающие принимать существующие традиции, – тараторила ведущая с модным в этом сезоне зеленоватым оттенком кожи. И при взгляде на нее совершенно непонятно было, что на других планетах может увидеть человек такого, чего не видел у себя дома. – Пусть же тратят свою энергию, покоряя чужие просторы!

Степан лег, а перед глазами стояли Стипа и таинственные миры. Он не заметил, как уснул.

Утром он встал и пошел в грузовые ангары. Вывел грузовик на орбиту, аккуратно подвел к «Неустрашимому» и смотрел на внутренности складского отсека, пока лапы грузчиков забирали привезенные упаковки с едой и инструментами. Потом полетел на базу, на полпути закрыл глаза и нажал красную кнопку.

…Тьма была бесконечной, а звезды – прекрасными. Где-то рвался из раскаленных недр огонь, где-то рождались новые светила, а в шлемофоне орал голос майора Чепурько:

– В чем дело, Муравей?! Сержант Муравей, почему катапультировались? Что случилось, Степан, Степан, ты меня слышишь?

– Слышу, – ответил Муравей. – Я лечу.

– Куда?!! – заорал Чепурько. – Марш на базу, придурок! Трое суток гауптвахты!

Степан ничего не ответил, продолжая разглядывать хороводом мелькающие звезды.

– Степа, Степушка, я тебя очень прошу, – уговаривал Чепурько. – Ну понимаю, ты переутомился, я выпишу отпуск, полетишь куда-нибудь… Ну чего ты, а? Тут смотри какое движение, врежешься ведь!

– Муравей, недоумок, марш на базу и не блокируйте движение! – рявкнул диспетчер линии.

Степан включил маневровые и, не прекращая тихо улыбаться, аккуратно повел капсулу к «Неустрашимому». Все ближе и ближе.

– Ты что делаешь, идиот? – заорал Чепурько.

– Дезертирую, – спокойно ответил Муравей.

Все смешалось на базе, в диспетчерской и даже, наверное, в разных вышестоящих инстанциях. В эфире творилось невообразимое. Сквозь гомон сотен голосов прорывались маты майора. Степан улыбался.

– Откройте шлюз, – сказал он через несколько минут, когда корабль был совсем близко, – а то разнесу к чертовой матери.

Голоса резко замолчали, а потом створки шлюза начали медленно растворяться.

– Спасибо, – сказал Муравей. – Товарищ майор, вы к нам потом залетайте. И привет нашим, на базе.

Маме он решил написать позже, когда проложат нормальный маршрут. Перед глазами стояло лицо Стипы, которая, может быть, именно сейчас приникла к иллюминатору своей камеры. И сердце затрепетало крыльями бабочки.

Он летел.

Тимур Алиев. Темные стороны Луны

– Лунатики, в шеренгу ста-а-ано-о-овись!

От зычного окрика лейтенанта зазвенело в голове. Еще бы, ведь орал он по внутренней связи, и звук шел прямо в динамики за ухом.

Десантники, за время полета привыкшие и к крутому нраву командира, и к беспрерывному потоку оскорблений от него, не мешкая, попытались выровнять ряд. В тесном пространстве посадочного модуля построение удавалось как нельзя хуже. Даже узкоплечим селенитам. Как они ни бились, вместо прямой получился зигзаг. Однако лейтенанта такие мелочи не смущали.

– Бойцы! – снова привлек он внимание своего отряда. – Даю вводную!