Половинки

Вокруг по-прежнему не было слышно никаких посторонних звуков, кроме стука ножек малышки. Так они и двигались куда-то все вперед и вперед, пока Ми Сун не услышала что-то еще.

Голос. Очень далекий, едва слышный, но наполненный таким отчаянием и горем, что это чувство пронзило всю девушку, словно острой длинной иглой, заставив резко остановиться и согнуться пополам. Ми Сун не видела своего тела, но, по ощущениям, это было именно так – боль скрутила тело девушки, словно тонкую бумагу.

Она невольно застонала, и только тогда девочка оглянулась, а потом остановилась и кинулась к Ми Сун:

- Мамочка! Что с тобой?!

А далекий голос, который Ми Сун не спутала бы ни с чьим другим, все звал и звал:

- Ми Сун! Чаги! Не вздумай покинуть меня! Вернись, вернись ко мне!

Девочка прислушалась, по-птичьи склонив набок темноволосую головку:

- Ты слышишь, мамочка?

Девушка пыталась разогнуться, хватая воздух открытым ртом и стараясь дышать как можно медленнее, чтобы хоть так утихомирить эту непереносимую боль, и едва нашла себе силы, чтобы прохрипеть сдавленно:

- С-слы-ыш-шу… Это б-боль..но…

- Это папа? – просила девочка. – Он зовет тебя, да, мамочка! Поэтому надо спешить! Папа ждет тебя!

Боль, наконец, слегка отступила, позволив девушке выпрямиться:

- А тебя?..

- Я не знаю, - опять произнесла свою излюбленную фразу малышка и опять поманила. – Пошли скорее!

Ми Сун двинулась за ней, но опять была придавлена к полу жуткой болью, многотонной глыбой опустившейся на нее, - отголоском душевной боли Намджуна. И подумала вдруг, что если ее так корёжит, то каково же должно быть ему?!

А родной голос все звал и звал, шелестел какие-то слова, что-то рассказывал ей, убеждая очнуться.

«Очнуться»? – отстраненно подумала она и опять огляделась вокруг, видя перед собой все те же мерцающие стены и белый пол.

«Где я?» - подумала Ми Сун и повторила вслух:

- Где я?!

Девочка стояла, переминаясь с ножки на ножку, и ничего не отвечала, только смотрела на «мамочку» со странным пониманием в карих глазах.

Вскоре голос затих, и, как ни вслушивалась девушка, больше не возникал.

Она отдышалась и снова заскользила за малышкой.

Она так задумалась, что почти пропустила момент, когда они оказались совсем в ином месте. Стены и потолок куда-то исчезли, и удивленному взору девушки открылось огромное открытое пространство, заполненное все тем же жемчужным сиянием, а впереди, вдалеке, высилась одинокая беседка с круглой крышей-куполом, поддерживаемым тонкими резными столбиками. Резные, скорее даже ажурные перила, обрамляющие беседку, размыкались, образуя неширокий вход. А по всей окружности беседки тянулась сплошная скамья, все из того же непонятного материала. В беседке кто-то сидел. Но разглядеть с ее места – кто – было невозможно.

Девочка оглянулась и, заметив, что Ми Сун нерешительно остановилась, махнула рукой:

- Идем, мамочка! – и повела ее прямо к беседке.

Ми Сун последовала за ней и, уже подходя, услышала мелодичный звук струн: человек в беседке, или кем он там был, играл на каягыме, лежащем на низком столике перед ним.

Видимо, почувствовав приближение девушки, он убрал руки со струн и оглянулся.

Ми Сун увидела старца с длинными седыми волосами, спускавшимися ниже пояса и закрепленными на висках тонким кожаным шнурком. У старца была длинная белоснежная борода, покрытое глубокими морщинами лицо и неожиданно живые темные глаза под кустистыми бровями. Белоснежное одеяние закрывало его с шеи до пят, а широкие рукава оставляли на виду только сухие, коричневые пальцы.

- Подойди, Ми Сун! – голос его звучал странно, словно одновременно произносили слова несколько человек – мужчина, женщина и ребенок, и голоса эти звучали слаженно, тем не менее, не смешиваясь между собой.

Девушка невольно сделала несколько шагов вперед, подчиняясь звуку этого голоса:

- Вы знаете меня, аджосси?

- Я знаю всех, - ответил он. – Но сейчас речь о тебе, девочка.

- Что это за место? Почему я здесь? Кто вы? – так и посыпались из девушки вопросы.

Старик поднял руку:

- Не спеши, Ми Сун! Ты слишком неожиданно попала сюда. Твое время еще не пришло!

- Тогда… Я смогу вернуться? – с затаенной надеждой спросила она.

- Я помогу. Потому что тебе здесь не место.

- А эта девочка? – Ми Сун обернулась на малышку, которая стояла неподалеку, в нескольких метрах от беседки.

- У нее своя дорога, - последовал лаконичный ответ.

- Скажите… это ведь мой ребенок? Я беременна?

- Ты БЫЛА беременна, - выделил голосом старец. – Но увы…Это было до того, как тебя сбила машина.

И внезапно Ми Сун вспомнила. Ослепляющий свет фар в лицо. Сильный удар. Бьющий по ушам визг тормозов.

- Вы знаете, кто это был? – глухо спросила она.

Старик покачал головой:

- Могу сказать только то, что его послал тот, кто желает остановить тебя.

- Мерзавец Рю! – воскликнула девушка. – Это точно он!

- Тебе нужно спешить, девочка! Чем дольше ты тут находишься, тем меньше шансы вернуться. Твои близкие ждут тебя.

- Я слышала голос Намджуна. Он звал меня, и это причинило мне такую боль! – с горечью произнесла она, а старик сказал своим невероятным голосом: