Половинный код. Тот, кто убьет

Я поднимаюсь все выше, а дождь становится все холоднее и, наконец, превращается в снег. Снег валит густыми хлопьями. Они огромные и, кажется, падают медленно, как парашюты. Конечно, я сейчас высоко в горах, но даже здесь что-то холодновато для июня. Снег толстым слоем лежит на земле, мне по колено, он мешает идти, но не очень: снег сухой и рыхлый, так что я не перелезаю через него, а просто раздвигаю на ходу ногами. Я оглядываюсь, чтобы посмотреть на свой след, но его почти не видно: снег такой легкий, что осыпается, когда я прохожу, и поверхность оказывается почти ровной. Я все время думаю, что вот-вот дойду до коттеджа, но огней впереди нет, только сзади.

Я поравнялся с расколотым древесным стволом: он неровный, из него торчат длинные щепки, на них даже осел снег. Отсюда уже должен быть виден свет.

Я прибавляю шагу, но последние двадцать метров торможу. В коттедже темно, я иду вдоль боковой стены и сворачиваю к входной двери. Когда я уже стою на пороге, внизу, в левой части долины, что-то ярко вспыхивает. Позже доносится звук. Это выстрел. Еще один. За вспышкой следует гром. Это Меркури сражается с Охотниками.

Наверное, Охотники все же нашли проем, но если бы они пришли через него, то не смогли бы слезть с крыши. Значит, они вычислили долину, где стоит дом; такое им вполне по силам. А потом просто приехали сюда. Ненамного меня обогнали, судя по всему. И тут меня осеняет: а что, если они схватили Габриэля, пытали его и это он выдал им, где долина…

Не могу об этом думать. Надо найти Меркури. Надо идти на выстрелы. Она должна быть там. Вдруг в долине подо мной формируется облако и, клубясь, поднимается к леднику. Из него вылетает молния. Это она.

Но сначала я должен посмотреть, здесь ли Анна-Лиза. Не знаю, сколько у меня осталось времени. Не много.

В коттедже все аккуратно прибрано. Мои вещи лежат, как я их оставил. То же с вещами Габриэля. Значит, он не возвращался.

Я проверяю спальни.

Не знаю, на что я надеялся, но я думал, что Анна-Лиза, по крайней мере, будет здесь. Ее нет. Меркури, должно быть, перенесла ее к себе в замок, а где он, я не знаю. И что, она все спит? Может быть, Меркури ее разбудила… Хотя нет, зачем ей.

Я надеваю куртку и смотрю на часы в кухне. Если поднапрячься, я могу сказать, который час.

Оказывается, времени больше, чем я думал. До полуночи всего минут десять. Кажется, так.

Или даже меньше. Но если я побегу, то еще успею к Меркури.

Я выскакиваю наружу и делаю два шага в направлении выстрелов. И тут же останавливаюсь, не могу двинуться дальше, как будто меня держат.

Снег продолжает падать вокруг меня, но снежинки тоже как будто замедляются… а потом останавливаются. Хлопья снега висят в черноте ночного воздуха.

Все вокруг замерло, и я благодарно падаю на колени.

ТРИ ПОДАРКА

Мой отец.

Я знаю, это он. Только он умеет останавливать время.

И я стою на коленях, неподвижно и молча. Снежинки висят в воздухе многослойным прозрачным занавесом, а вокруг сереет покрытая снегом земля. Впереди даже не видно леса.

А потом возникает просвет.

Он.

Темный силуэт движется в темноте, снежи нки качаются перед ним, словно подвешенные на ниточках.

Он подходит ближе, пальцем отодвигает одну снежинку, нежно сдувает другую. Он подходит все ближе, не летит, а шагает, по колено в снегу.

Не дойдя до меня нескольких шагов, он останавливается, пинком отбрасывает снег и садится скрестив ноги.

Я не вижу его лица, только силуэт. Кажется, он в костюме.

— Наконец-то.

Голос его спокоен, он очень похож на мой, только звучит более… задумчиво.

— Да, — говорю я, и мой голос звучит как-то непривычно, словно я маленький мальчик.

— Я ждал этой встречи. Я давно ее ждал, — говорит он.

— Я тоже ее ждал. — Потом добавляю: — Целых семнадцать лет.

— Уже? Семнадцать лет…

— Почему ты не приходил раньше?

— Ты на меня сердишься.

— Немного.

Он кивает.

— Почему ты не приходил раньше? — Мой голос звучит жалко, но я так измучен, что мне уже все равно.

— Натан, тебе всего семнадцать лет. Ты еще очень молод. Когда ты повзрослеешь, то поймешь, что время может идти по-разному. Иногда оно замедляется… потом вдруг начинает бежать. — Он делает круговое движение рукой, отчего снежинки вокруг него взвихряются и образуют что-то вроде небольшой галактики, которая медленно уплывает вверх, пока совсем не скрывается из виду.

И это так удивительно. Видеть отца, наблюдать его силу. Вот мой отец, он сидит так близко, совсем рядом со мной. И все-таки ему следовало прийти раньше.

— Мне плевать на то, как движется время. Я спрашиваю, почему ты не пришел раньше?

— Натан, ты мой сын. И я ожидаю от тебя некоторого уважения… — Он делает глубокий вдох и долгий выдох, от которого еще несколько снежинок срываются со своих мест и падают перед ним на землю.

— А ты мой отец, и я ожидаю от тебя некоторой ответственности.

Он коротко усмехается.

— Ответственности? — Он слегка склоняет голову к правому плечу, потом выпрямляет ее снова. — Не могу сказать, чтобы я часто слышал это слово… А ты? Ты когда-нибудь слышал о том, что такое уважение?

После небольшой паузы я отвечаю:

— До сих пор не часто.