Половодье

— Господин капитан, — сказал он. — Разрешите мне поговорить с ними.

Капитан протянул ему рупор. Взволнованным, высоким голосом лейтенант закричал:

— Эй вы, на вилле, сдавайтесь! Даю вам десять минут! В противном случае откроем огонь. Вас будут судить по закону.

Бандиты разразились хохотом. Голос лейтенанта показался им смешным, кто-то навел пулемет, и тот хрипло залаял, заставив солдат лечь на землю.

— Это ваш последний шанс, — повторил голос. — Осталось еще семь минут. — И снова залаял пулемет.

Карлик услышал это и, тяжело ступая, поднялся на башню. При ясном свете дня его массивная фигура хорошо была видна снизу.

— Разрешите взять его на мушку! — сказал усатый сержант, который прошел всю войну и берег свое ружье с оптическим прицелом, как родного ребенка. — Это, должно быть, их главарь…

Капитан Прунку пригнул рукой его ствол к земле и сказал, глядя на часы:

— Нет, у них еще есть пять минут, тогда разрешу.

Карлик глядел сверху на стальные каски, на сверкающее оружие, военное обмундирование, а за ними дома, башни, заснеженные вершины далеких гор, и над всем этим простиралось небо. Его глаза отыскали разверстую пасть миномета. «Они разрушат мой дом, — подумал он с великим огорчением. — Мой дом, который я приобрел на свои средства и который должен называться Дом Карлика. Если они его разрушат, после меня ничего не останется».

Он спустился вниз за три минуты до конца срока, собрал всех своих сообщников и сказал:

— Нам с минометами не сладить, сами знаете. Давайте белый флаг.

Послышалось последнее предупреждение, но в тот же миг грязная простыня (на ней спали, не раздеваясь) заметалась в окне.

— Выходите все, — раздался голос лейтенанта, — по одному, с поднятыми руками. Даю пять минут.

Все уставились на Карлика, тот сказал:

— Выходите, ничего страшного. Вас приговорят к тюремному заключению, но вы знаете, что это такое. Оттуда вполне можно выйти живым-здоровым.

— А ты? — спросил Генча, который обнаружил в себе некоторую привязанность к атаману. — Что ты будешь делать?

— Я погожу. Устрою кое-какие дела, потом выйду.

— Ты хочешь спастись. Думаешь, удастся? — спросил кто-то.

— Нет, я не собираюсь спасаться. У меня маленький счет к себе. Запомните, в погребе есть еще немного золота. Если отвертитесь, если кто-нибудь выживет — это золото ваше. А моих мальчика и девочку возьмете к себе, помогите им. Пусть окончат школу. Может быть, потомки Хызылэ станут господами. Я чуть про них не забыл.

— Что ты хочешь сделать, Ион? — сказал Генча, впервые в жизни назвав Карлика по имени, которого тот не слышал уже много лет.

— Выходите скорей, не то начнут палить и вы зря погибнете. — Карлик повернулся к ним спиной, направляясь в библиотеку.

— У него есть тайник, пойду-ка и я с ним, может быть выскочу, — сказал кто-то.

Генча сурово покосился на говорившего:

— Ступай вперед, — и пригрозил пистолетом.

Все стали выходить, один за другим, подняв руки. Два сержанта и двое полицейских обыскивали их, отнимая оружие, и вскоре на земле лежала целая куча пистолетов.

— Кто из вас Карлик? — спросил Матус, сверкая глазами. Никто не ответил.

— Ну, отвечайте, — повторил Матус. — Кто из вас Лумей Ион, он же Карлик? — спросил он Генчу, который был на голову выше всех.

— Не я, — грустно ответил тот. — Разве я могу им быть? Меня зовут Генча. Только Генча.

— Тогда ты, или ты, или ты? — Матус указал пальцем на трех подряд. — Все они отрицательно покачали головами.

— Так кто же из вас, наконец? — закричал Матус. — Кто? Выходи вперед.

— Он остался там, один, — пробормотал Генча.

Матус вытащил из кармана пистолет и поспешил во двор, весь дрожа от волнения.

— Куда вы, господин комиссар? — крикнул прокурор Маня. — Вы рискуете жизнью! Вернитесь, приказываю вам!

Но Матус не слушал его. Он шел по узкой дорожке между двумя заброшенными бассейнами, один из которых сторожили нимфы, а другой — по всем четырем углам — лягушки. Молодой лейтенант тоже вытащил пистолет и пошел следом. Матус услышал шаги за спиной, скрип гравия, смешанного со льдом, обернулся и сказал:

— Оставьте меня одного, лейтенант.

— Нет, — ответил тот. — Я буду прикрывать вас с тыла. У меня с ним тоже личные счеты.

Оба вошли, толкнув тяжелую входную дверь. Прошли через запущенные комнаты, хранящие еще следы былой роскоши, обитые дорогими шелковыми обоями, теперь разорванными, с бронзовыми статуэтками самураев, держащих в руках изящные светильники с массивными бронзовыми лампами (напрасно израсходованный металл). Матус не удостаивал их внимания, переходя из комнаты в комнату с пистолетом в руке в поисках главной дичи. Его бледное лицо резко выделялось на фоне рыжих кудрей и призрачного сумрака. Следом за ним медленно, оглядываясь, ступал лейтенант. Но Карлика нигде не было видно. Они вошли в просторное помещение, хранящее следы недавнего пиршества, полное домашних запахов. В воздухе еще плыли голубые клубы табачного дыма, и было душно от раскаленной печи. Из этого помещения всего одна дверь вела дальше, всего одна низенькая дверь, прикрытая тяжелой портьерой из зеленого бархата.