Половодье

— Приехали, — сообщил Иван Иванович.

— Знаю, — не взглянув на водителя, ответила Людмила Сергеевна.

Подойдя к двери, она дотронулась до кнопки электрического звонка. Было слышно, как во втором этаже скрипнула комнатная дверь, и чьи-то тяжелые каблуки торопливо громыхнули вниз по деревянным ступенькам.

— Ах, доктор, пожалуйста…

«Он», — узнала Людмила Сергеевна.

— Вверх и направо… Разрешите вашу сумочку…

«Ни в коем случае не подавать вида… при той…». Людмила Сергеевна, медленно отсчитывая ступеньки, мысленно представила себя уже там, наверху, в квартире, одна из комнат которой сплошь заставлена книгами, а во второй, побольше, на стене висит огромный ковер с причудливыми золотыми узорами на черном бархате.

«В первой комнате мало что изменилось за эти… шесть лет… Разве что книг прибавилось», — зайдя, отметила Людмила Сергеевна.

— Где же ваш… сын, Сергей Петрович?

Мужчина, шедший впереди, остановился, несколько секунд что-то, видимо, вспоминал, а потом тихо, одними губами, прошептал:

— Люда… Людмила Сергеевна, вы?..

Она ничего не ответила и прошла в спальню. В ней никого не было, кроме больного ребенка, лежавшего в детской кроватке. На стене, у кроватки, висел ковер с причудливыми золотыми узорами на черном бархате. «Тот самый, привезенный в пору студенчества с практики из Монголии»… Людмила Сергеевна присела на стул, придвинутый предупредительным хозяином, и взялась за ручку ребенка.

Пульс едва прощупывался. В Саше Макарове, пяти лет, еле-еле теплилась жизнь. Он лежал, подвернув одну ручку под подушку, а другую откинув в сторону. Лицо его было бледное, глаза полузакрыты. На тоненькой шейке чуть заметно вздрагивала синенькая жилка.

— Папа… папочка, — вдруг раздался тихий стон ребенка.

— Дайте больше свету, — тихо приказала Людмила Сергеевна.

Сергей Петрович включил лампу-переноску. Врач, не торопясь, сделала ребенку укол и устало откинулась на спинку стула. «А как он на него похож… Тот же упрямый лоб, прямой нос, короткий подбородок и плотно сжатые губы — губы настойчивого человека…».

— Скажите… Людмила Сергеевна, это… серьезно? — послышался за ее спиной тревожный приглушенный голос.

— Не буду от вас скрывать: очень. Да, а где… мать ребенка.

Минуту длилось молчание. Людмила Сергеевна повернулась. Сергей Петрович стоял у противоположной стены, держа руки за спиной. Голова его была опущена, свесившаяся прядь волос бросала на лицо тень, похожую на неширокую траурную ленту.

— Давно? — тихо спросила Людмила Сергеевна.

— Скоро год.

— А вы все время в разъездах, в экспедициях?

— Участь геолога. Правда, вот уже полгода сижу в управлении. Обстоятельства…

— Кто же присматривает за сыном?

— Бабушка днем приходит. Моя мама.

«Добрая старушка, правда, немного ворчливая. Ко мне она относилась, кажется, хорошо. В пору нашей студенческой дружбы она как-то не то в шутку, не то всерьез сказала: «Скоро у нас свой врач будет, только жаль, детский». А потом, когда Сергей закончил институт и уезжал в первую экспедицию, она все тем же добродушно-шутливым тоном заметила: «Не отпускай ты, Людочка, его надолго. Найдет он там себе какую-нибудь кралю»… Сбылись, Елизавета Ивановна, твои пророческие слова…».

— А у вас, Людмила Сергеевна, есть… семья?

Этот вопрос вывел врача из задумчивости, хотя Людмила Сергеевна вначале не поняла, о чем ее спрашивают.

Сергей Петрович по-прежнему стоял у стены и смотрел ей прямо в лицо.

— Извините, — не дождавшись ответа, наконец, произнес он.

— Включите электроплитку, — приказала Людмила Сергеевна. — Надо сделать еще укол.

«Неужели ему не ясно, что у меня нет семьи лишь только потому, что она есть у него, — думала Людмила Сергеевна, сидя над кроваткой ребенка. — Хотя теперь и у него только полсемьи…».

Почти целую ночь Людмила Сергеевна не сомкнула глаз. Все это время не спал и Сергей Петрович. К утру кризис миновал. Саша задышал ровнее, на личике его появился румянец.

— Ну вот, теперь ваш сын будет жить, — облегченно вздохнула Людмила Сергеевна, собираясь уходить.

Сергей Петрович проводил ее на улицу. Прежде чем Людмила Сергеевна села в машину, он тихо спросил:

— Вы придете еще… к нам?

— Теперь, кажется, не обязательно.

Сергей Петрович отрицательно покачал головой. Людмила Сергеевна пристально посмотрела в его глаза — грустные, чуть усталые, полные затаенной муки и ожидания.

— Тогда, может, разрешите прийти… к вам… с сыном?

— С понедельника я работаю с утра, — ответила Людмила Сергеевна и почувствовала, что может почему-то вот-вот разрыдаться.

КОНЕЦ ЛЕГЕНДЫ

Дорога долго петляла меж заснеженных, словно забинтованных, елок и сосенок. Наконец, она вырвалась на равнину. Если в лесу было сравнительно тепло и тихо, то здесь вовсю куролесила разгульная февральская метель. Конь, перешедший с рыси на шаг, повернул голову вправо и запрядал ушами. Он словно прислушивался к дикой песне природы.

Наш возница, семидесятилетний старик, похожий в своем лохматом тулупе на обомшелый пень, оглянулся в ту же сторону, куда смотрел конь, и, ткнув кнутовищем в снежную муть, произнес:

— К Каменному Степану подъезжаем… Недалече осталось…