Половое воспитание Августа Флана

Она судорожно сжала бедрами его колено и выше. Теперь его грудь вдавливалась в ее груди, губы целовали взасос ее губы, колено было направлено в источник наслаждений, который влажнел с каждым его надавливанием. Надавливания, которые доставляли ей безумное удовольствие. Наслаждение, от которого голова ее металась по подушке, а губы прерывисто молили:

— Поцелуй мою грудь, поцелуй мою…

И он целовал. Их тела спрессовывали друг друга, двигались, сжимались, прикасались, мялись, терлись. Кожа истекала потом. Он боялся, что проткнет ее коленом. Но ей это вжимание доставляло сладкое наслаждение, потому что она без перерыва сдавливала и терлась о него опять и опять. Ее бедра были влажны, ее соски искусаны, в засосах, у него не хватало уже сил целовать их, на шее горело пунцовое пятно. И вокруг груди таких пятен была куча.

— Лаура, у меня болит голова…

— От чего? — встревожилась она.

— От перевозбуждения…

— Хорошо, давай отдохнем, — и она с большой неохотой отпустила его тело и колено.

Он совершенно не представлял, что такая скромная с виду, неприступная девушка окажется настолько темпераментной. Он обожал безумный темперамент, особенно такой дикий, неукротимый, как у нее. Он даже представить себе не мог, что они будут так быстро прогрессировать. Всего второе свидание, и они уже на кровати, практически голые. За исключением… Август был уверен, что, потяни он ее трусики вниз, она бы не сопротивлялась. Но сам и не был готов к этому. К тому же замуж они должны были выходить девушками.

О, эти южные девственницы, сколько ему потом они будут стоить! Скольких придется учить! Но как он будет ими восторгаться! И как они будут благодарить!!!

Нужно сказать, что Флан по какой-то причине решил, что первый раз, разы, он будет спать только с целками… простите, девственницами. Их у него потом набралось пятнадцать. О, как он бился, о, сколько криков и извиваний, прогибов и ускользаний, воплей и стонов стоило их ломание. Сколько сил и пота он потратил, взламывая, вспахивая и засеивая их девственные нивы, впервые разбуженные его возбужденным органом. Чтобы потом другие получали удовольствие, собирая урожай. Но такова жизнь. Удовлетворение — потому что он вспахал и засеял целину. Вставил, вдвинулся, приподнял и взборонил. Только после пятнадцати девушек-девственниц Август понял, что женщины — это тоже приятно, и даже хорошо. Они уже хоть что-то знают, хотя бы как раздвигать свои ноги и выгибаться, или, перевернувшись на живот, упираться на четыре конечности: два локтя и два колена. И не так это важно, чтобы ты у нее был первый, единственный. А гораздо позже это совсем не важно, так как первый бывает будто вскользь. И, как правило, он случается до того, как им исполняется восемнадцать. А уж что умеет высшая категория женщин — развратницы, — это ему предстояло узнать только к девятнадцати. Высшая — в смысле, горизонтальном, узнать и удивиться! Зачем же он мучился раньше, прося их выгнуться, чтобы он вошел, а они стенали и кричали, — им было больно? А без боли сладко не бывает. Зачеркните этот афоризм, автор ошибся.

Но — к телу! Лаура лежала рядом и учащенно дышала. Ее рука гладила Августу бедра.

— Я должна найти какой-то способ, чтобы ты получал удовлетворение, — шептала она, — иначе мы оба сойдем с ума. Я, по-моему, начинаю безумно влюбляться в тебя.

Придя домой после школы, Август лежал в кабинете в одних плавках. Дома никого не было. Он был перевозбужден, и возбуждение это не хотело успокаиваться. Точнее сказать — опускаться… Он много слышал про это. Он читал у Ремарка, что 99% мальчиков проходят через это. Но ни за что не хотел пробовать.

Август невероятно сильно хотел по-маленькому, но эрекция не давала возможности для мочеиспускания. Он пошел в туалет и сел на круг в надежде, что сможет опустить меч и как-то помочиться. Но тот стоял вертикально. Август взял его в ладонь, сжал и неосознанно, просто так, стал двигать рукой вверх-вниз. Уже через мгновения он почувствовал никогда не ведомую до этого дрожь в паху. Жаркая и вязкая волна, заполняя собой весь его низ, грудь и голову, покатилась вдруг лавиной к головке. Вспышка — взрыв — вскрик! И он увидел, как из разреза в члене толчками стали вырываться творожные комья, а потом пошла белая прозрачная жидкость. Ему безумно понравилось это божественное ощущение. Август не понял, что произошло. Но сразу же захотел испытать этот сладчайший взрыв еще раз.

Он наконец вспомнил, зачем пришел в туалет, помочился, и член его возбудился опять. Сидя на возвышении, Август взял свой ствол в ладонь и стал водить ею сверху вниз. Изучающе. А через несколько минут он снова испытал тот же сладостный, медленно прокатывающийся горячий взрыв с выбрасыванием белой огненной лавы из головки. Август испугался такому большому потоку, выходящему наружу. Подумав, что, может быть, у него что-то не так.