Половое воспитание Августа Флана

Днем Август вышел во двор. Мазура — громадный, кривоногий барыга — сидел в тени с большой бутылкой.

— Хочешь портвейна? — спросил он, заметив Флана.

— Спасибо, у меня сегодня тренировка.

— Чем занимаешься?

— Волейболом.

— Зачем? Все пустое, — он отхлебнул из бутылки. — Ирка тоже там занимается? — Все знали, что он влюблен в нее, но она совсем его не замечала и никак не реагировала на его ухаживания.

— Да.

— Увидишь — передай от меня привет.

— Хорошо, — сказал вежливый Август и пошел дальше. Он не знал, что видел Мазуру последний раз в жизни.

На лавочке у стадиона сидели двое с гитарой и громко пели:

— А подними повыше ногу.
— А я не мо́гу.
— А я тебе помогу,
И я в твою берлогу

загляну!

Тренер исчез по делам, и Август сам проводил тренировку. В пять он заскочил домой, принял душ, наспех проглотил приготовленное мамой жаркое из курицы и, надевая рубашку, услышал, как ровно в шесть раздался звонок. «Пунктуальная девочка», — подумал он. Она буквально перескочила порог и захлопнула дверь.

— Я боюсь, что кто-нибудь увидит меня!.. Мои родственники живут в соседнем подъезде.

— Но ты же только послушать музыку, — невинно сказал Флан.

Она изумленно подняла брови:

— Не надо с этим шутить…

— С чем? — не понял Август.

— Что ты… моя слабость.

— А я не знал. Так это же прекрасно!

— Не тогда, когда мы принадлежим к разным нациям и нам запрещено встречаться с…

— Мне — нет, — улыбнулся ей Август.

— А, — махнула она рукой, — тебя не переспоришь. Где мы сядем сегодня? В кабинете?

Август вспомнил эмигрантскую песню, которую очень любил: «За нашим бокалом сидят комиссары, и девушек наших ведут в кабинет!»

На этот раз он пригласил ее в зал, там был разложенный диван, без спинки…

Она огляделась в просторном зале, оценила накат на стенах, который делал маме итальянец, специально выписанный для этого, и спросила:

— А где же музыка?

Он и забыл предлог, ради которого она пришла. Август принес магнитофон, довольно тяжелый, двумя руками, выбрал большую кассету и включил. Пел негр Сэм Кук, классно пел. К джазу Августа стал приучать еще в шестом классе старший брат.

Мадина стояла не двигаясь посреди комнаты в легкой водолазке под горло и клешеной юбке. Хорошо, что не тугой, подумал Август, вспомнив трудности и преграды на пути его волейбольной ладони. В прошлый раз когда она была в обтягивающей юбке.

— Где мне сесть? — спросила Мадина. Как и должна была сделать воспитанная девочка.

— Сесть? Говорят, музыка воспринимается лучше лежа.

— Ты, наверно, шутишь? Это правда? Я не слышала.

— Угадай с двух раз.

— Думаю… что да.

— Садись на диван, там просторней.

Диван был финский, по специальному заказу, с темносалатовой обивкой, мама любила этот цвет.

Мадина села на самый край, при этом сильно сжав колени.

— Тебе снятся сны?

— В основном эротические. — Он хотел спровоцировать ее и раздразнить.

Она постаралась не выглядеть потрясенной.

— Что же тебе снилось прошлой ночью?

— Обнаженная Мадина, которая протягивала ко мне руки и просила: «Исцелуй, зацелуй мое тело».

Она зашлась яркой краской.

— Тебе всегда снятся ненормальные сны?

Даже прилагая всяческие усилия, она не смогла скрыть удивления.

— С того момента, как я встретил вас.

— Полно, прошло всего несколько дней, я даже не нравлюсь тебе. Ты просто дразнишь меня.

— Все эти дни я только и думаю о вас!

Сэм Кук пел медленный блюз о какой-то любви.

— А как ты это докажешь?

Она сидела, склонив голову на плечо, приоткрыв губы, изогнув бедра в сидячей позе — и была очень соблазнительна.