Половое воспитание Августа Флана

Он ласкал, вместо слов, ее крутой, нежный выступ, но только сверху, по треугольнику, так как бедра были крепко сжаты. Там было что сжимать, и раздвинуть их можно было разве что домкратом. Когда он понял, что второй рубеж покорен, он лег на нее всем телом, так, что грудь вдавилась в грудь, а его член уперся точно и твердо в ее холм-лобок. Не сговариваясь, они начали странные, аритмичные телодвижения, которые со стороны напоминали, скорее, движение пилы по…

Она громко застонала, впервые не стесняясь, и задержала его мочку уха губами.

— Еще, еще, — шептала она, — не останавливайся.

Он и не думал. Он только волновался и думал, как бы не перетереть возбужденную уздечку об ее лобковую кость, хотя и покрытую плотью, но… Август продолжал целовать ее шею, уши, губы, соски, ребра, низ живота. И она не переставала двигаться, извиваться и сжимать его в объятиях. Потом отпускала, но, как в судороге, страстно сжимала плечи опять.

Она никогда не предложит снять трусики сама. Подумал он и решил: придется их порвать. И от простоты решения Августу стало легко и свободно. Их выступающие органы продолжали скользить и вжиматься друг в друга. Он мял ее груди ладонями, и чем сильнее сжимал их, тем больше она возбуждалась.

В конце свидания она сказала ему очаровательную фразу, которая ему понравилась больше всего:

— Август, ты забыл поставить музыку!..

Он не рассмеялся только потому, что его член упирался в ее живот. И было неудобно.

Утром двор облетела страшная весть: Мазура повесился. Его обнаружили висящим с проволокой вокруг шеи на газовой трубе около квартиры Иры Портновой. Ноги были подогнуты, язык вывалился, словно его кто-то учил этому. Сначала заподозрили, что его убили, а потом подвесили на трубу в подъезде, чтобы скрыть убийство. Но следователь пришел к выводу, что это — настоящее самоубийство. Иры на похоронах не было, дружки Мазуры косо смотрели на нее. И косвенно винили в случившемся. Никто себе представить не мог, что Мазура такой сентиментальный. Неделю во дворе не играли в футбол. А вечерами много пили, играя грустные песни на гитаре.

Лауре понравилось пропускать школу и вместо нее приходить в «школу Августа». Он угощал ее чаем, конфетами, после чего они сразу раздевались, так как к двум она должна была появиться дома.

Он целовал ее грудь, губы, шею, она зацеловывала его тело и сжимала в объятиях. Они сильно возбуждались и чувствовали, что дошли до предела, до упора. Они были у границы. И должны были или перейти Рубикон или найти другой способ дня охлаждения (удовлетворения) своего невероятного возбуждения.

— Сними трусики, — снова прошептала Лаура, — я тебя очень прошу.

Это повторялось уже третье свидание. Однако в этот раз Август сдался и — снял. Первое, что почувствовала его раскаленная плоть, — ее живот. Как будто жгучие токи вонзились в его головку. Теперь он чувствовал волоски ее лобка, они нежно щекотали, тёрли и сильно возбуждали член, когда касались его. Он водил им вверх-вниз, слева-направо, и каждое перекатывание сопровождалось новыми сладко-больными покалываниями. Он целовал ее грудь и капельки пота под мышкой. Но что делать со своим возбуждением, как найти ему выход или — вход, Август совершенно не знал. Где он мог об этом узнать?! Тела их терлись, вдавливались, прижимались и безумно хотели найти выход, — удовлетворение. Но выхода не было.

Золтан заехал за ним в два часа и повез кататься на новом мотороллере. Август обожал скорость и был в полном восторге.

Летом, пока Август был на море, Золтана оженили. После всех его сексуальных эскапад он дефлорировал девственную плеву девочке по имени Томила и пользовался своим успехом полгода. Пока ее мама не пришла к его папе и не сказала, что ее дочь беременна. В десятом классе… Это была не шутка, в маленьком городе. И хотя «беременность» потом оказалась ложной, Золтану все равно пришлось на ней жениться, — что никак не помешало его всесторонней половой деятельности. Вот и сейчас он вез Августа с собой на свидание к какой-то очередной девушке, к черту на кулички. Золтан напоминал чем-то арапа, но светлокожего, с курчавой головой, и очень нравился девушкам. Мальчиком Золтан любил публику и был знаменит тем, что, когда его в шесть лет попыталась соблазнить соседка Галька Капустина в сарае, он собрал молодежь со всей улицы, чтобы они могли посмотреть сквозь щели на происходящий акт, действие. Тогда, когда ему было шесть лет, она впервые взяла его пипку в рот, что потом будут делать многие, а практически все. Золтану это очень понравилось, и среди братьев он был знаменит коронной фразой, которую говорил своей каждой Дульсинее: «Лапонька, я без ротика не могу!..»

После свидания кузен отвез Августа в родовой дом и попросил его об одолжении. Он уезжал в столицу за барабанами, так как играл ударником в институтском оркестре, им же организованном, и младая жена боялась оставаться одна в большом доме. Пока его не будет, Август должен был неделю ночевать с нею. Август вспомнил ночи с Полиной, и у него слегка поплыло в голове.